домики, оседали дома, превращаясь из суперкоттеджей в горстки старой пыли.
— Как ты смела разрушить все, что я строил, девчонка! — шипел ей вслед Юлиан.
Но девочка уже не слышала этого. Прижав к груди Бадхетта, она шла, не разбирая дороги, прочь из этого придуманного мира, углубляясь все дальше и дальше в лес.
Глава 10
«Душа растет в страданиях… Так и ты, Душка, просто растешь».
Она оглянулась. Бабушкин голос послышался ей совсем рядом. Но самой бабушки не было.
Только лес, который по мере ее движения вглубь становился живее, хотя и гуще.
Она и не помнила уже, сколько сделала шагов туда — вглубь. Да разве это важно?
Воспоминания Душка прогоняла, потому что они вызывали слезы, а слезы мешали идти, застилая глаза, делая мир неясным и туманным.
— Ну и что мне делать? — спрашивала она. Но так как никто не мог дать ей ответа, она тут же забывала свой вопрос, понимая и сама, что выход у нее только один.
Если и есть выход из лабиринта, то он один.
Надо идти вперед.
Сидеть на месте и ждать какой-то помощи было нельзя — наверняка за ее спиной уже сгрудились тени, и, хотя эти тени всего лишь жалкие останки Юлианова мира, сам Юлиан пока еще не тень. А значит…
— Значит, если тебе в голову придет идея рассесться на месте, предавшись горьким воспоминаниям, чего от тебя и добиваются, ты погибнешь. Растворишься в холодных объятиях Вечности. А на фига она тебе сдалась, эта дурацкая Вечность?
Она тряхнула головой. Волосы спутались, и сама Душка больше сейчас походила на беспризорницу — чумазое лицо, всклокоченные волосы, ничего себе красотка!
Собственно, она не заботилась сейчас об этом. Как и о том, куда идти. Даже если двигаться по кругу, все равно рано или поздно можно найти выход. Даже если это не самое приятное место на свете — тут нечего есть и довольно страшно.
Да и небо с нависшими тучами предвещает холодную ночь, и дай-то Бог, чтобы не пошел снег!
Душка посмотрела на серое небо и попросила:
— Ну, хотя бы Ты не будь моим врагом!
Поежившись от холода — на ней была только джинсовая куртка, — она подумала о шалаше. Начинало темнеть.
— Ну, построю я шалаш, а дальше? Ведь Юлиан вполне может догнать меня… Что тогда?
Ей было страшно. Она была сейчас только одиннадцатилетней девочкой.
Одна — против хитрого Юлиана. Большого Юлиана. А если к Юлиану еще прибавить и его Змею — тогда совсем уж невмоготу справиться с этим детским ужасом.
Душка остановилась, задумалась и принялась собирать ветки.
— Вот ТОГДА и посмотрим, — хмуро сказала Душка. — А сейчас смотреть не на что. Все равно ночью думать бестолково. Не зря ж говорят: утро вечера мудренее…
Волк жил в этом лесу уже давно. Собственно, так ему казалось, хотя на самом деле он был совсем молодой.
Просто одиночество, в котором он находился, заставляло время течь медленно.
Он бродил по лесу, иногда находя себе пищу. Но никогда не подходил к той Змеиной Поляне, потому что еще из собственного детства вынес убежденность, внушенную матерью, что это плохое место. Куда хуже, чем встретившийся охотник.
Впрочем, охотники в эту чащу не забредали. Поэтому, если держаться подальше от Плохого Места, можно прожить достаточно долго.
Лес был глухим и дремучим. Волк как раз вернулся в свое логово и намеревался заснуть, набив брюхо мелкими животными, как вдруг он увидел это странное Существо, идущее не разбирая дороги, натыкаясь на ветки. К груди Существо прижимало слабое подобие зверюшки, и Волк невольно заинтересовался им.
От Существа веяло тем же запахом, что и от «пищи», но Волк почему-то не мог причислить это Существо к еде.
Напротив, он почему-то почувствовал странную симпатию к Существу. Наверное, потому, что оно показалось ему таким же несчастным и одиноким, как и он сам.
Его чутье помешало ему приблизиться — он опасался, что, увидев его, Существо, скорее всего, перепугается и потом убежит, опять оставив Волка совершенно одного. Поэтому он неслышно шел за Существом, стараясь оставаться незаметным. Рядом с Существом было хорошо и не так одиноко, как раньше.
Кроме того, он подозревал, что Существо совершенно беззащитно и уж наверняка за ним неслышно крадется опасность. Тут было такое место — вроде никакой опасности не могло быть, но то, что Змеиная Поляна все-таки еще рядом, как-то сильно беспокоило Волка. А Существо было очень хрупким. И почему-то Волк ощутил себя ответственным за сохранение этого Существа.
Волк был достаточно смелым и сильным, чтобы попробовать защитить Существо. Иногда его собственные желания совсем не совпадали с желаниями Создателя, но сейчас, похоже, Он хотел от Волка именно этого.
Поэтому Волк неотступно следовал за Существом, стараясь оставаться в тени.
Иногда он оборачивался, потому что ему слышались чьи-то крадущиеся шаги, похожие на шорох змеи или на Враждебные Намерения, но никого пока еще не было видно.
Однако то, что Нечто пытается догнать Существо, воспринимая Существо Своей Пищей, не давало Волку покоя.
Существо Волку очень нравилось. Хрупкое, со свалявшейся на голове шерстью и большими голубыми глазами, оно казалось Волку чрезвычайно славным и добрым, вот только боли в нем было через край. В Волке раньше тоже было много боли, но потом он привык понемногу. А сейчас он снова ее ощутил, но — как-то очень сладко. Как будто он снова был волчонком и прятался в материнском тепле от грядущих напастей мира.
Они шли уже целые сутки, и теперь на лес опускалась ночь. Существо вздохнуло и начало устраиваться на ночь, зачем-то собирая сухие ветки и складывая их в подобие норы. Наконец закончив это заведомо глупое дело, Существо забралось внутрь и, кажется, заснуло.
Волк осторожно выполз из укрытия и улегся у входа — глупенькое Существо явно надеялось, что ветхая норка защитит его от всякой нечисти, таящейся в лесу, но Волк-то знал, что это совсем не так.
Положив свою большую и умную голову на лапы, он с тоской посмотрел на луну, сиявшую на небе.
Сегодня он не мог повыть от души на луну. Его вой мог разбудить Существо, а оно устало. Ему надо поспать.
Поэтому Волк сдержал свой порыв и стал прислушиваться к звукам, пытаясь учуять опасные.
Но пока в лесу было спокойно. Волк вздохнул и позволил себе забыться чутким сном сторожа Сокровища.
Скоро он услышал шаги.
Крадущиеся и скользкие.
Волк сделал вид, что он ничего не слышит, но сам незаметно всматривался в темноту.
К шалашу приближалось другое Существо. И Волку эта тень совершенно не понравилась. Она напоминала охотника.
Он подпустил его поближе и решил все-таки предупредить, тихо зарычав.
Тень отшатнулась.
— Собачка? — вкрадчиво произнес человек с повадками охотника. — Хорошая собачка…
