Как гостеприимная хозяйка я не отказала, и мы переместились в кухню. Одной чашкой не ограничились, увлеклись беседой и вскоре перешли на «ты». Марья еще до этого перешла, а мы просто последовали ее примеру. Олег оказался довольно милым парнем и, когда не строил из себя умника, выглядел даже симпатичным. Я решила, что свой адвокат – это совсем неплохо, и приободрилась.
– Жаль, что у нас нет милицейских протоколов по поводу вторжений в квартиру, – сетовал он. – Это очень бы на суде пригодилось. Как правило, суд призывает супругов одуматься, сохранить семью. Возможность показать истинное лицо твоего мужа была бы нам на руку, но на нет и суда нет.
– Менты попались совершенные олухи, – горевала Марья. – Слушай, а какое истинное лицо в суде нужно, раз он изменщик коварный? Что ни день, то новая баба.
– Он же будет все отрицать.
– Так у нас альбом. О, черт, зачем ты его Сереге отдала?
– На память, – буркнула я.
– Постойте, – нахмурился Олег. – Какой альбом?
Марья охотно рассказала об альбоме, а я подтвердила сказанное кивком головы.
– Фотографии были в единственном экземпляре? А пленки сохранились?
– Не уверена.
– Так посмотри, – вскочила Марья, готовясь бежать сломя голову хоть на край света.
– Они остались в квартире Сергея.
– Так ты и пленки ему отдала? Что за помутнение на тебя нашло?
– Никакое не помутнение, – обиделась я, тоже очень расстроившись, потому что ясно стало: фотографии действительно на суде пригодились бы, раз там супруг в обнимку с десятком девиц и на каждой дата и время, так что не соврешь, что было сие до свадьбы. – Пленки я ему не отдавала, просто оформляла альбом, когда еще мы жили вместе. А забрать их с собой забыла, – слегка исказила я истину. На самом деле я думала, прижатый к стене вещественными доказательствами, Сергей тут же даст мне развод, и вдруг оказывается…
– И сейчас лежат? – спросила Марья.
– Не знаю. Возможно, он заглянул в секретер и нашел их. Но у меня есть свидетель. Таксист. Николай Васильевич иногда тоже фотографировал, когда мне это надоедало.
– Отлично, – кивнул Олег. – Его адрес у тебя есть?
– Номер машины.
– Сгодится. Об этом Николае Васильевиче помалкивай, он важный свидетель. Пусть это будет сюрпризом для твоего мужа.
– Ясно, – кивнула я. – Наш ответ Чемберлену…
– Супостат запросто может его того… – Тут Марья выразительно провела ребром ладони по горлу.
Я затосковала, но Олег предложил особо не фантазировать.
– Думаю, это слишком…
– Плохо ты знаешь нашего Иуду, – горестно заметила Марья. – Да ему человека убить…
– Надо о свидетеле помалкивать, и тогда о нем никто не узнает, – посоветовала я. Марья всесторонне обдумала совет и малость успокоилась.
Олег простился и покинул нас, а мы продолжили уборку. Марья пребывала в задумчивости, в другое время это бы порадовало меня: неплохо побыть в тишине, – но сейчас почему-то насторожило, так что когда она наконец высказалась, я даже с облегчением вздохнула.
– Сима, – позвала она, наплевав на тот факт, что я совершенно не желала, чтобы меня так называли, – я думаю, нам следует проверить: целы пленки или супостат прикарманил их.
– И как мы это проделаем?
– Очень просто. Дождемся, когда он уйдет на работу, и посмотрим.
– Не посмотрим. У меня нет ключей, я их оставила ему, когда уходила. Так что в квартиру мы не попадем без того, чтобы замки не взломать, а ни ты, ни я этого не умеем.
– Прости ты меня, ради Христа! – вдруг заголосила Марья, бухнувшись на колени, а я перепугалась – не ее вопля, к этому я успела привыкнуть, а некоего предчувствия, со страхом ожидая, что последует за этим.
– Бог простит, – пробормотала я скороговоркой и зачем-то перекрестила ее. Марья поднялась с колен и деловито сообщила:
– У меня ключи есть. Я их у Сереги сперла и на всякий случай сделала копии. Как в воду смотрела, пригодились.
Я вздохнула с облегчением, потому что боялась, что Марья умеет взламывать замки и ненароком ограбила чью-то квартиру.
– Батюшка мне грех отпустил, – порадовала она.
– Отлично. Греши по новой.
– Мы могли бы пойти за пленками прямо сейчас, – поразмышляв, изрекла Марья.
– К чему такая спешка? Завтра, когда он будет на работе…
