– Я не знаю, почему он проехал два кэмэ. Меня в милиции замучили вопросами, только…
Гиви резко выбросил руку, но я за ним следила: рука зависла в воздухе. Парень, который молча стоял, привалившись спиной к моему холодильнику, неожиданно фыркнул. Я замерла, ожидая, что последует за этим. Гиви удивил меня несказанно: вместо того чтобы разозлиться, усмехнулся краем губ, выжидательно глядя на старшего. Тот потер ладонью щеку и сказал как-то лениво:
– Может, ты ничего не знаешь, а может быть, тебе так просто кажется. Я думаю, тебе надо помочь.
– Я же не отказываюсь, – вяло заметила я, косясь на Гиви. Тот подошел к плите, зажег все четыре конфорки и вернулся ко мне. В первую секунду я испугалась, что сейчас умру, еще через секунду – что этого не случится.
– Значит, ты его раньше не видела? – спросил Гиви, рывком поднимая меня за шиворот. – Мишка, есть что-нибудь ей пасть заклеить, чтоб не орала? – обратился он к парню у холодильника.
– Не буду я орать, – торопливо заверила я. – Не надо мне пасть заклеивать, и вообще ничего не надо.
– Вот я тебя сейчас на плиту задницей посажу, бьюсь об заклад, что-нибудь да вспомнишь.
До плиты была пара шагов.
– Чего вы хотите? – охнула я.
– Помочь тебе вспомнить.
Я почувствовала, как ноги у меня подкосились, и повисла на руках у Гиви. Он явно не шутил, жар плиты доходил и сюда, я уставилась на типа с витой цепочкой и вдруг взвизгнула.
– Не надо, я вспомнила. – Руки разжались, и я мешком осела на пол.
– Вот видишь, – лениво сказал старший, не меняя позы. – Что ты вспомнила?
– Подробно рассказывать? – спросила я.
– Подробно, – кивнул он.
– Мне в туалет надо.
– Перебьешься.
Я покачала головой:
– Нет. Честно, надо.
Он кивнул, а я оказалась в туалете, разглядывала потолок и собиралась с мыслями. Они не радовали.
– Эй, ты! – рявкнул тот, кого звали Мишкой.
– Иду, – с тоской отозвалась я и вернулась в кухню. Газ все еще горел, я вздохнула и сказала:
– У меня сломался телевизор. – Гиви подался вперед, я дернулась и заныла. – Сами же сказали – подробно. – Старший едва заметно кивнул. Гиви сложил на груди руки и замер. – У меня сломался телевизор, а у подруги их два. Один маленький, переносной, с ручкой. И я поехала к ней за телевизором. Но он хоть и маленький, но неудобный. В троллейбусе с ним не поедешь. Я стала машину ловить, и он остановился, то есть этот, кого убили. Привез меня сюда, денег не взял. Я поблагодарила. А он сказал: «Давайте отнесу» – и отнес. Я предложила выпить кофе, он согласился, мы выпили по чашке, познакомились. Милый человек. Зовут Сережа. Сказал, что из Москвы. А здесь по делам.
– По каким делам? – спросил тип напротив.
– Не знаю, просто сказал: «По делам». Я сказала: «Спасибо, что помогли», а он: «Спасибо за кофе». Я проводила его до двери и села читать. А потом звонок. Открываю, он вошел, сказал: «Помоги» – и упал. Все. Честно, все, – я вздохнула.
– Павел, ты ей веришь? – подал голос Гиви.
Тип с витой цепочкой, которого, как оказалось, звали Павел, долго молчал, потом опять потер щеку и спросил:
– Сколько времени прошло?
– Два часа. Точнее, два часа пятнадцать минут, – добавила я, стараясь быть полезной. – Когда он ушел, я телевизор включила, шли «Вести», а когда в дверь позвонил, я на часы посмотрела, было пятнадцать минут одиннадцатого.
– Ты почему ментам ничего не рассказала?
– Так они спрашивали, знаю ли я его. Так разве я его знаю? Он был здесь десять минут. Чашку кофе выпил. Сережа из Москвы. А потом вошел и умер. Сидел вот здесь, где вы сидите, веселый милый парень, а через два часа умер у меня на глазах. Это как? – Я заскучала, разглядывая свои ноги.
– Ума не приложу, что у него здесь за дела, – покачал головой Гиви.
– Не было у него здесь никаких дел и быть не могло, – отрезал Павел. Посидел, помолчал и спросил: – Ну, что ты нам еще расскажешь?
– Вам что, надо, чтоб я врать начала? Так вы хоть намекните, что у меня фантазия убогая, опять же, боюсь не угодить.
– Поговори, – сурово сказал Гиви, и я примолкла. Павел меня разглядывал. Вид у меня был придурковатый и, с моей точки зрения, чистосердечный.
– Все-таки задницу тебе подпалить стоит, – сказал он, я заревела и стала в туалет проситься.
