запретила себе думать об этом и направилась в ванную. Там горел свет. Я привалилась к дверному косяку и зажмурилась. Не помню, чтобы я когда-нибудь забывала выключить свет. Допустим, вчера я его все-таки не выключила, что в этом особенного? Сначала трубка, потом свет в ванной…
Забыв, что собиралась делать, я прошлепала в гостиную, опустилась в кресло, чувствуя, как меня охватывает страх. Взгляд переместился к журнальному столу. Салфетка, очки, а где ваза?
– Где ваза? – повторила я, вскакивая с места. Она нашлась очень быстро, стояла на полу возле окна, вазе совершенно нечего делать на полу… А на подоконнике книга. Марина Цветаева «Избранное». Все мои книги до сих пор лежали в коробках, потому что стеллаж, заказанный мною, еще не был готов. – Что это? – испуганно пробормотала я. – Что это такое?
Я торопливо оделась и выскочила из квартиры, находиться здесь было выше моих сил. Я бежала по улице с редкими прохожими, тряслась мелкой дрожью и чувствовала, как по моим щекам льются слезы. Не знаю, как долго я носилась по утреннему городу. На счастье, я заметила телефон-автомат и позвонила Кириллу.
– Да, – недовольно сказал он, а я жалобно пискнула:
– Кирилл.
– Алла? – Голос его мгновенно изменился. – Что случилось?
– Я… я не знаю. Я боюсь идти домой.
– Боишься идти домой? Где ты?
– Сейчас соображу. В районе колхозного рынка. Я… Кирилл, что-то происходит…
– Где тебя найти?
– Магазин «Оптика», я в трех шагах от него, звоню из автомата.
– Жди меня там, я подъеду через десять минут.
Он подъехал даже раньше. Рядом со мной затормозило такси, и из него показался Кирилл – спортивные штаны, футболка, куртка нараспашку, лицо тревожное. Я пошла ему навстречу, а он бросился ко мне.
– Как ты меня напугала. С тобой все в порядке?
– Не знаю. По-моему, я схожу с ума. Или в моей квартире сегодня ночью кто-то был.
– В твоей квартире? – Теперь он выглядел растерянным. – Садись в машину. Ты вся дрожишь. Озябла?
– Нет, это нервное. Кирилл, человек ведь не может ни с того ни с сего сойти с ума. Как ты думаешь?
– Не болтай глупостей. Все эти убийства и самоубийства просто произвели чересчур сильное впечатление на тебя. – Он помог мне сесть в машину, сел сам. – Почему ты не позвонила сразу? – спросил он с обидой. – Я бы приехал и… Господи, ты так дрожишь. Очень испугалась? Прижмись ко мне и рассказывай.
– Нет, – взглянув на водителя, покачала я головой. – Потом.
– Хорошо, – кивнул Кирилл. Мы подъехали к моему дому, а я вдруг поняла, что боюсь возвращаться. – Ну, в чем дело? – спросил он, когда я замешкалась возле подъезда.
– Я… представляю, как это глупо… Когда я проснулась, на тумбочке возле стола не было телефонной трубки.
– Ну и что?
– Я разговаривала с тобой, лежа в постели, и оставила ее там.
Мы поднялись на третий этаж, и перед своей дверью я вновь замешкалась. Затем, точно придя в себя, достала ключи и решительно ее открыла.
Кирилл разулся и, не снимая куртки, прошелся по квартире.
– По-моему, все на месте, – пожал он плечами.
– Кирилл, ты меня не слушаешь, – крикнула я. – Трубка оказалась на кухне. Ты понимаешь?
– Да. И что?
– Каким образом? – Я была готова разреветься с досады.
– Ты хочешь сказать, кто-то взял трубку и перенес ее на кухню?
– Я не хочу сказать, именно так и было.
– Послушай, малыш, я по сто раз на дню чего-нибудь забываю. Вчера бросил ключи на журнальный стол, а потом полдня их искал. Оказалось, они преспокойно лежат в кармане куртки. Не стоит зацикливаться на таких пустяках.
– Кирилл, ты не приезжал сегодня ночью? – с отчаянием спросила я.
– Я? – вытаращил он глаза. – Сюда? Конечно, нет. К тому же у меня нет ключей от твоей квартиры. Разве ты забыла?
– Разумеется. – Я почувствовала, что слезы вновь катятся по моим щекам. – Извини. Я говорю глупости.
– Послушай, ты придаешь всему какое-то совершенно невероятное значение. Телефонная трубка оказалась не там, где ты оставила ее вечером. Это еще не значит, что кто-то влез в твою квартиру. Ты могла встать ночью, переложить трубку, а потом забыть об этом.
– Думаешь, я лунатик?
