что менты – великие путаники, и добавил, что в услугах фирмы больше не нуждается. Вот такая чехарда.
– Почему чехарда?
– Потому что неправильно. Бояться ему нечего, раз никто в фирме о нем не знает; кто перевел деньги, установить невозможно; засечь телефон, по которому он звонит, тем более, если звонит он, как наш ночной надоеда, из автомата. Конечно, Никольский может задержать его разговором, чтоб мы его перехватили, но если дядя не дурак, то будет уходить вовремя, а потом еще позвонит.
– Допустим, но я все равно не очень понимаю…
– Вот и я не понимаю. С какой стати они прекратили слежку?
– Может, в этом отпала надобность?
– Может. Но может быть еще вариант. Например, у них есть какой-то план, связанный с вами, и они решили его осуществить.
– Тогда свидетель в лице Никольского им совершенно ни к чему, – продолжила я.
– А с вами приятно работать. На лету схватываете.
– Иными словами, вы считаете, что меня решили убить? – вздохнула я.
– Необязательно. Например, вам могут предложить передать некоторую сумму денег. Вы ведь богатая женщина?
– Допустим. Только с какой стати мне кому-то платить?
– Возможно, они знают о вашем муже то, что и вам хотелось бы знать.
– Это уж вовсе чепуха. Мне же рекомендовали не совать свой нос куда не следует, то есть как раз в дела моего мужа.
– Логично. Для нас. А для них, может быть, совсем наоборот… Это мой дом, – заявил Денис. – Второй подъезд, второй этаж.
– Зачем мы сюда приехали? – удивилась я.
– Хочу забрать кое-какие вещи. Путешествие может растянуться на несколько дней. Пойдете со мной?
– Не вижу необходимости.
– А вы так просто, без необходимости. Посмотрите, как я живу.
– Хорошо, – неожиданно согласилась я.
Мы поднялись на второй этаж. По большому счету, смотреть в квартире Дениса было не на что. Однокомнатная квартира, которую хозяин явно не лелеял, возможно, не любил и уж точно посещал нерегулярно. Такой слой пыли мог накопиться на тумбочке в прихожей только за несколько дней. Постель была разобрана, Денис поспешно прикрыл ее покрывалом. Люстра висела криво, в углу стояли зимние ботинки, которые до сих пор не удосужились убрать, зато на кухне в клетке жила канарейка. Я подошла, с улыбкой разглядывая птичку.
– У нее есть имя?
– Ага. Это он, и зовут его Флип.
– Почему Флип?
– Потому что моя любимая девушка так его назвала, то есть бывшая любимая. Канарейка – это все, что от нее осталось.
– А девушка точно была любимой? – не удержалась я.
– Конечно. Откуда вдруг сомнения?
– Честно говоря, не похожи вы на человека, который способен влюбиться.
– А на кого же я похож? – удивился Денис.
– На мента, – подумав, ответила я. – На мента, который будет копаться в чужих делах, забыв обо всем на свете, в том числе и о любимой девушке.
– Вот уж спасибо за характеристику. Как говорится, уважили, – хмыкнул Денис. – Если серьезно, я спокойно пережил разрыв с любимой, потому что видел: мы с ней мало подходим друг другу. Любовь – одно, а жизнь на общей жилплощади – другое. Так что наш разрыв был вопросом времени. Когда знаешь об этом, нелепо особо остро реагировать.
– Вы собрали вещи? – напомнила я.
– Да. Можно идти.
– А как же канарейка?
– За ним соседка присмотрит. Она добрая.
Вновь оказавшись в машине, я спросила:
– Теперь куда?
– До отлета полно времени. Давайте заскочим ко мне на работу.
– Хорошо, – пожала я плечами.
На своей работе Денис задержался надолго. Мне надоело сидеть в машине, и я решила немного прогуляться. Из дверей то и дело выходили люди в форме, как-то странно поглядывая на меня. Когда Денис
