спутника. — Кто знает промысел божий?
— Будь проклят промысел, отдавший Эргент в руки Черных! — сквозь зубы сказал воин. — Будь проклят бог, погубивший Нерли!
— Я понимаю тебя, — скорбно сказал монах. — Но то, что ты говоришь, — богохульство. Богохульство и кощунственная ересь. Ты усомнился в замысле Творца, смертный?
— Я презираю замысел, заставляющий гибнуть тысячи и сотни тысяч, — резко сказал воин. — Мне ненавистна мысль, что по воле Творца могут резать и насиловать, жечь и предавать.
— Может быть, в том и нет его воли, — спокойно сказал монах. — Не зря была дана нам свобода. Кто повинен в том, что мы использовали ее во зло?
— Но тогда почему же Он не вмешался? — дрогнувшим голосом спросил воин. — Он безволен? Или бессилен?
Он запрокинул голову и закричал в низкое дымное небо:
— Создатель! Ты, породивший зло и потакающий злу! Почему ты молчишь? Ответь мне! Если ты сотворил наш мир, зачем ты наполнил его страданием? Что нужно тебе от нас? Разве мы — просто игрушки, которые ты ломаешь себе на потеху? Ты упиваешься нашим горем и болью? Ты… Ты есть Зло? Ответь мне!
Небо молчало.
— Ты разлучил нас с Нерли и погубил ее! — Жгучие слова уносились к звездам и метались между ними в поисках бога. — Я проклинаю тебя за это! Ты не заслуживаешь нашего уважения и поклонения, убийца! Не трудись грозить мне адом, ничтожный дух, я вижу ад на земле, и ты тому виной!
— Ты слишком устал, — сказал монах. — Твоя душа больна.
Воин резко повернулся к нему.
— Говорят, Творец всеприсущ, он и есть мир, он и есть душа мира. Так черна душа величайшего из богов? Так много в ней боли и грязи? Говорят, он создал людей по образу своему и подобию. Так жалок, труслив и подл образ нашего повелителя? Я не хочу служить такому богу.
— Говорят также и то, что создал Творец мир, но брат его, Властелин Тьмы, попросил изменить сотворенное, чтобы нашлось в круге земном место для его утех, — сказал монах. — И кто знает, о чем думали в этот миг Творец и Его брат?
Внутри воина словно что-то сломалось. Он замер, опустошенный и постаревший на десятки лет. Медленно посмотрел с перевала вниз и снова обернулся к монаху.
— О чем могли думать сотворившие это? — севшим голосом спросил он.
— Кто знает, — повторил монах.
Небо на востоке заметно посветлело, и на сей раз то было не зарево дальних пожаров.
— Идем, друг, — сказал монах. — Надо торопиться. Половина империи в огне, и недолго запылать другой половине.
Он замолк на несколько мгновений. Потом положил руку воину на плечо.
— Богам трудно. Придется нам исправлять их ошибки. Ты хотел добра и света? Любви и счастья?
— И сейчас хочу, — хрипло сказал воин.
— Тогда идем. И не ропщи. Нелегко совершить то, с чем не справились сами боги. Идем, наш путь далек.
Воин медлил. Он еще раз посмотрел на покинутую долину и тихо спросил:
— За что ты чтишь Создателя? За что ты любишь его?
— За то, что Он даровал мне жизнь и право прожить ее, — так же тихо ответил монах. — За право пытаться изменить то, что мне в Его замысле кажется несовершенным.
Он вновь умолк, потом посмотрел воину в глаза и улыбнулся.
— Понимаешь, друг мой, — почти шепотом сказал он, — мне кажется, что глядя на нас, переживая нашу боль вместе с нами…
— Ну?.. — Воин ждал.
— Создатель учится творить.
Леонид Каганов
ВИЙ-98
Вот уже третью ночь семинарист Хома Брут читал молитвы в старой церкви над гробом усопшей дочери пана, очертив на полу круг мелом. Первые две ночи ведьма вставала из гроба и ходила рядом, творя черные заклинания, но не в силах переступить черту. Хома чувствовал, что самое страшное случится в последнюю ночь. Так и стало — вдруг средь тишины послышался шум, как от множества летящих крыльев, раздался жуткий вой и изо всех щелей несметная сила чудовищ ринулась в церковь. И в миг все пространство было наводнено страшными чудовищами и места не было ступить в сторону. Не в силах увидеть Хому в круге, нечистая сила металась рядом, едва ли не цепляя его своими крылами, когтями, клешнями, жвалами и рогами. Они искали Хому Брута, но не могли увидеть.
— Ступайте и приведите Вия! Вий нам укажет его! — вдруг раздался истошный вопль ведьмы.
Тотчас же все умолкло и в наступившей тишине послышалась тяжкая поступь. Взглянув искоса, Хома с ужасом увидел, как семеро жутких существ ведут под руки громадное лохматое страшилище, напоминавшее гигантского паука, человека и волка одновременно. Тяжело ступал он, поминутно оступаясь. Остановившись посреди залы, Вий ощерил рот и произнес густым подземным голосом:
— Поиск Хомы Брута. Начать?
— Да! — заорали упырй и вурдалаки изо всех углов церкви.
— О’кей, — ответил Вий и принялся своими узловатыми ручищами шарить вокруг себя, не сходя с места. Вскоре натолкнулся он на морды упырей, приведших его, и объявил: — Обнаружена новая версия нечистой силы! Для продолжения удалите старую нечистую силу!
По рядам нежити прошел тяжкий вздох, и наконец старые упыри и вурдалаки поднялись и вышли, остались лишь молодые. Церковь вполовину опустела.
— О’кей, теперь порядок, — сказал Вий. — Поздравляю, вы пригласили Вия! Для поиска Хомы Брута нам потребуется сорок три минуты. Перед началом мне необходимо уточнить свою конфигурацию. Начать?
— Начать! — заголосили упыри.
Существо замерло и, казалось, мыслью было погружено внутрь себя.
— У меня обнаружены органы: клыки, раздвоенный язык, гланды. Удалить гланды?
— Не время! — пискнул кто-то из совсем молодых упырей и тотчас испуганно смолк.
— О’кей, — согласился Вий. — Отмена. Продолжаю поиск на лицевой стороне. Обнаружены органы — щетинистый подбородок, нос крючком, гланды… Обнаружены еще одни гланды! — Вий тревожно поцокал языком и добавил озабоченно: — Возможен конфликт органов! Удалить вторые гланды?
— Удалить, — растерянно ответили ему.
— О’кей. Начинаю удаление. Стоп! Это не гланды, это веки. Оставить?
— Оставить! — закричали со всех сторон.
— Оставляю. Обнаружен орган — глаза.
— А-а-а!!! — торжествующе провозгласили упыри.
— «Глаза» не может быть использован для прямого доступа из-за конфликта с органом «веки». Удалить глаза? Оставить?
— Оставить!
— О’кей. Поднять веки?
— Да!
— Ошибка. Попробовать еще раз?
— Да!
