— Ваше описание произошедших событий?
— Я бросился под машину, но она отвернула и врезалась в кафе. Потом я застрелил полицейского.
Я ждал расспросов «почему» да «зачем», но запись, видимо, никто не контролировал. Это к лучшему, потому что объяснять весь этот бред я не собирался. Честно говоря, я сам себе уже начал казаться ненормальным, так что чем меньше я буду погружаться во все это дерьмо, тем лучше для меня.
— Разбирательство продолжится в полицейском участке, — оповестила меня женщина в форме и выключилась. Я снова оказался один в узкой тесной кабине из белого пластика, изрядно замаранного множеством посетителей. Впрочем, скучать пришлось недолго. До моего слуха донеслись приглушенные звуки шагов, несколько неразборчивых слов. Потом флаер покачнулся — раз, другой, — когда полицейские садились внутрь. Над мертвым экраном вдруг появилась прозрачная панель, за которой я увидел часть лица с глазами, которые весьма злобно посмотрели на меня из-за перегородки. Очевидно, это был полицейский, недовольный моими поступками. Я отвернулся, откинувшись на жесткую неудобную спинку, и попытался расслабиться.
Черта с два у меня это получилось. Как только я закрыл глаза, мысли принялись возникать и лопаться, как пузыри в стакане газированной воды. Что теперь? Если это виртуальный мир, то до какого предела они намерены мучить меня своими вывертами? А если нет… Об этом даже подумать-то страшно. Если я облажался и поверил обманщику, тогда я натворил такого, что лучше бы мне скорее сдохнуть. Нет, нет, нельзя об этом думать. Какие шансы на то, что все вокруг похоже на правду? Грузовик меня не сбил — ладно, пускай. «Баклажан» отказался принять меня за виновника происшествия… тоже пускай. Слишком рано я взвился! Нужно было выждать еще хотя бы минут пять… Водитель вышел и схватился за пистолет — с одной стороны, явная попытка выгородить меня, дескать, это он уложил полицейского и пытался стрельнуть в меня, с другой — вполне возможно, что человек в шоке так и будет действовать.
Боже, боже правый, куда я иду в своих размышлениях? Неужели все это вокруг меня настоящее, а я — сбрендивший, запутавшийся человечек? Я обхватил голову руками, словно так пытался заглушить душившие меня сомнения. Флаер тем временем тряхнуло так, что я прикусил язык и больно задел ладонью разбитую переносицу. Не успел я взвыть от негодования и облегчения — наконец-то, некогда придумывать страшилки! — как оказался стоящим на голове. Машину перевернуло, но я не успел свалиться на крышу, потому что все еще раз крутанулось. Меня стукало разными частями тела о выступающие края убогого интерьера, колотило и возило туда-сюда. Потом страшный удар вдавил меня в переднюю стенку. Кабина начала вращаться в горизонтальной плоскости, все быстрее и быстрее. Куда мы движемся и с какой скоростью, я не мог сказать, пока еще один сильнейший удар не сотряс флаер сбоку. Я упирался ногами и спиной в разные стенки, но это не помогло: ноги подогнулись, и я лбом врезался в белый пластик. За мгновение до того, как отключиться, я ясно осознал, что мы падаем вниз. Быстро падаем.
…Я очнулся от новой встряски, не такой сильной, как первые две, и направленной снизу. Раздался сильный треск пополам со скрежетом. Прямо надо мной в крыше пробежала трещина, от которой вся кабина раскрылась, как орех. Некоторое время я лежал, прислушиваясь к ноющим шишкам по всему телу, потом вдруг подумал о спасении жизни. Вдруг сейчас машина загорится? Или утонет? Или еще чего? Я с трудом протиснулся в щель на крыше и огляделся. Вокруг слался зловещий вонючий туман, открывавший в частых прорехах мрачные темные стены по обеим сторонам неухоженной мостовой. Судя по выбитым окнам, свисавшей лохмами облицовке, кучам разной дряни прямо посреди улицы, этот район не относился к фешенебельным. Наш флаер лежал вплотную к одной из стен, в большой куче свежего строительного мусора, под немалой дырой в стене на уровне второго-третьего этажа. Вся передняя часть летающей повозки стала гигантской кашей пластика, металла и плоти. У одного «баклажана» вместо груди образовалось красно-черное месиво, а у второго отсутствовало полчерепа. Спрашивать у них, что такое приключилось, я посчитал бесполезным. Вместо этого быстро выбрался наружу (что сопровождалось новыми ранениями, так как края узкой трещины не отличались гладкостью). Заглянув в разбитую кабину, я вынул у обоих полицейских пистолеты, небрежно засунутые в кобуры без защитных ремешков. Поиски аптечки ничего не дали, скорее всего она обратилась в мусор вместе со многими другими частями флаера. Брать какие-то препараты из поясных хранилищ мертвецов я не решился.
Засунув пистолеты за пояс и прикрыв их полами куртки, я побежал прочь. Зачем? Сначала этот вопрос мне в голову не приходил, видно, шок от пережитой катастрофы был слишком велик. Когда я завернул за пару углов, спугнув каких-то оборванцев, и увидел прежние мусорные улицы, покинутые дома, сердце постепенно перестало стучать со скоростью швейной машинки. В тело возвращалась притупившаяся было боль, в голову — исчезнувшие было сомнения. Какого черта я бегу? Куда? Что надеюсь сделать тут с этими пистолетами за поясом? Я отчетливо вспомнил все, что так благополучно забыл совсем недавно. Кафе на площади Рембрандта, взъерошенный человек, сомнения и их чудовищные последствия. Нет, уж теперь я не поверю в то, что все вокруг реально. Куда полетел флаер? В какие-то непонятные трущобы? Вряд ли они находятся посреди города, на пути к ближайшему участку. Неужели так сложились обстоятельства, что он разбился? Да чушь это собачья!!!
— Выключайте! Хватит морочить голову!!! Никому вы ее не задурите, кроме самих себя!!! — заорал я в туманный воздух над головой. Где-то далеко заметалось эхо, превратившее мои слова в неразборчивый звериный вопль.
Из окна в трех шагах от меня, на уровне первого этажа, высунулась небритая рожа, сидевшая на укрытых грязной тряпкой плечах.
— Ты чего вопишь? — зло крикнул незнакомец. — Тут люди отдыхают!
Я прищурился, стараясь разглядеть говорившего как следует. Для этого пришлось подойти ближе. Человек скрывался во мраке, царившем внутри здания, и увидеть подробностей его одежды и строения тела не удавалось.
— Ты кто? — спросил незнакомец, протиравший серую щеку кулаком. — Чего в кровище весь? Выгнали?
— Откуда? — наконец смог спросить я. Наверное, потому, что услышал нечто интересное.
— Хех. Из города, конечно.
— Нет, не выгнали. Я упал с неба, во флаере. Он там разбился.
— Да ты чего! Сильно?
— В лепешку. Я чудом выжил.
— В лепешку? — В голосе незнакомца почувствовалось разочарование. — А ты, значит, выжил. Вещички-то не забыл прихватить?
— У меня их не было. Я там ехал заключенным.
— Это как?
— Как, как. Полицейский это был флаер.
— Чего? Вот так новости! Надо, значит, отсюда линять, а то облаву устроят как пить дать. — Серое существо явно забеспокоилось, завертело головой и скрылось во мраке. Через мгновение голова высунулась обратно: — А ты тут остаешься?
— Нет.
— Тогда пошли, придурок!
Я задержался лишь на секунду, которая потребовалась для возрождения всех моих сомнений в полном объеме. Я все еще цеплялся за мысль, что всему вокруг можно найти объяснение.
— Какой-то ты двинутый, что ли? Сильно ударился? — участливо спросил меня мой проводник внутри, когда я пробирался по темным коридорам вслед за мечущимся пятном его фонарика.
— Я… Не местный. С другой планеты. Только сегодня прилетел.
— А, вон оно чего! И сразу в кутузку?
— Так вышло. — Видно, расспрашивать о проблемах с законом тут было не принято, потому что незнакомец некоторое время только сосредоточенно сопел. Я давно потерял чувство направления и не соображал, сколько времени мы идем. Жутко болела голова — вся целиком, не выделяя из себя отдельных ощущений для переносицы.
Когда меня стало тошнить и я готов был просить проводника остановиться, он сам повернул ко мне лицо, пугающе раскрашенное отсветами фонаря.
