представителей генерации новых интеллектуалов, которые активно занимают руководящие посты, чтобы эффективно использовать свои знания. Они прожженные циники, и поэтому вдвойне идеалисты. Для них литература — такое же серьезное дело, как реструктуризация естественных монополий». Содержание романа дает основания предполагать, что автор входит в тусовку политгехнологов, сложившуюся вокруг ФЭПа г-на Павловского.
Удивительно не то, что среди имиджмейкеров есть поклонники НФ. Примечательно само намерение скрестить постмодернистскую прозу и научную фантастику, использовать традиционный арсенал НФ- поэтики — но при этом удержаться в русле «мейнстрима» с его жесткими требованиями к художественной состоятельности. Рассчитывать на признание в узком кругу «высоколобых» — но при этом быть понятным и интересным для широкой публики. Олежкину помогает профессионализм и превосходное знакомство с классикой НФ. Шаблонный фантастический образ у него становится иллюстрацией социологической концепции.
В полном соответствии с постмодернистским каноном «Муть-28» содержит множество цитат и аллюзий. Вторично даже само название, не говоря уже о центральной фантастической идее. На третьей сигнальной системе еще до Стругацких успело потоптаться немало фантастов. Из данной идеи вырастает несколько тем, которые причудливо переплетаются, и не всегда успеваешь уследить, сумел ли автор свести концы с концами.
В первой части романа повествование ведется от лица молодого специалиста, попавшего в когорту «избранных». Действие происходит в городе N, центре N-ской губернии, где герой начинает чиновничью карьеру. 2028 год: компьютеризированные интерьеры, медиа-органайзеры в формате наручных часов и тому подобные приметы времени. Живая речь героя представляет собой смесь техножаргона с канцеляритом — он действительно ТАК думает.
Максим Тачанов записывается на курсы психологического тренинга, чтобы попытаться забыть о несчастной любви. Курсы оказываются отборочной комиссией по выявлению «странников». И после череды юношеских трепетаний, которые проходят на фоне нового амурного увлечения и затяжного аврала в обладминистрации, герой получает уведомление: он является зачаточным Superhomo.
Наставники демонстрируют настоящие чудеса (возможность управлять компьютерами без интерфейса) и зовут в свои ряды. Учителя строги и настойчивы, подталкивают Максима к духовному самосовершенствованию. Наставники могут быть и жесткими — впечатляет момент, когда один из них резко заявляет простуженному юноше: «Я твой врач!» Чтобы стать полноценным сверхчеловеком, нужно: а) пройти полный курс развивающего обучения; б) больше общаться с себе подобными; в) не распространять информацию о деятельности общины «продвинутых» (так они себя называют) за ее пределами.
К середине первой части читающий начинает ясно понимать, что созданное по расо-видовому принципу тайное общество «продвинутых» преследует среди прочего и вполне политические цели. В обмен на подчинение внутривидовой Дисциплине «продвинутые» не только становятся «информационными волшебниками», но и получают шанс быстрого карьерного роста. Свои «продвинутые» есть в разных подразделениях администрации, в газетах и на ТВ, и якобы даже в спецслужбах.
У каждого народа — свои мифы. У «продвинутых» это миф об ускоренном прогрессе, свет которого они должны нести простым людям. Сделать жизнь разумной и справедливой. Обеспечить мирное сосуществование двух рас. Создать условия для полноценного развития латентных «продвинутых».
Максим с удовольствием включается в эту работу. А если бы Вы, читатель, могли несколькими движениями мысли оптимизировать водоснабжение целого города, неужели бы Вы отказались это сделать? Местами — там, где описываются этапы реализации амбициозного плана наставников — текст начинает напоминать производственный роман. Фантастика у Олежкина здесь становится по-настоящему научной: он берет за основу современную науку об управлении и пишет о ней так, как Кларк и Азимов писали об астрономии.
Община — центр жизни «продвинутых», что порождает различные конфликты. Вообразите, например, «продвинутого» мэра небольшого городка, который разрывается между рекомендациями наставников и требованиями избирателей в канун выборов.
Вопреки тревожным ожиданиям читателей, в жизни самого Максима все складывается отлично. Навыки, полученные в ходе психотренингов, позволяют ему легко справляться с проблемами, в том числе и на личном фронте.
На этом фоне совершенно неожиданной выглядит вторая часть романа, втрое меньшая по объему, где дается совершенно иная интерпретация событий. Ее герой — капитан N-ского управления безопасности Дмитрий, участвующий в расследовании дела «продвинутых». Причем лишь к концу романа он узнает, что одним из «продвинутых» является его двоюродный брат Максим Тачанов…
С повседневной жизнью спецподразделений автор знаком плохо. Трудно, например, представить себе полковника ФСБ, который читает своему подчиненному лекцию на десять страниц о «самоорганизации в малых группах на основе коллективной идентичности» и попутно делится оперативными данными, полученными от источников в Лэнгли и Завидово.
Здесь политтехнолог явно берет верх над писателем. Жанровые конструкции становятся подпорками для идей. Однако все это вполне укладывается в канон ценимой нами научной фантастики. Оставить загадку неразрешенной было бы против правил, поэтому без подробного объяснения не обойтись.
Сверхспособности, описанные в первой части, не являются уникальными и могут быть развиты у любого человека. Дело в том, что компьютерная сеть последнего поколения создавалась с расчетом на использование некоторых второстепенных функций мозга, отсюда «компьютерные волшебники». На «незадокументированные возможности» существующей электроники накладывается несложная психотехника, которую один из персонажей романа походя называет «групповым зомбированием», — и вот вам весь секрет «продвинутых». Но в силу текучести кадров технология вышла из-под контроля, а применение стандартных оперативных методов не дало результата.
«С этими людьми невозможно иметь дело, — говорит полковник Самойлов. — Они не желают признавать правила логики и здравого смысла. Они говорят одно, имеют в виду другое, а делают совершенно противоположное. Они вкладывают в привычные вам слова собственный смысл и через это постоянно пытаются вами управлять».
Дабы читатель не заподозрил, что это описание относится ко всем политикам вообще, Олежкин во второй части романа густо мажет отщепенцев черной краской. Они, оказывается, поддерживают связи с бандитскими группировками, совершают нелегальные экономические операции, помогают группам влияния левацких и фундаменталистских организаций. Возможно, участвуют в распространении наркотиков.
(Все это со слов полковника — который, похоже, боится сказать прямо, что именно он когда-то провалил данную оперативную разработку.)
У них есть тайные боевые отряды из числа особо проверенных («особо продвинутых» — говорит Самойлов), которые воюют с местной мафией за контроль над энергосетью и пишут на памятниках похабства ко Дню Конституции. Теряющий правдоподобие монолог полковника для живости разбавлен протоколами допросов боевиков.
Негативная интерпретация полковника Самойлова и капитана Дмитрия полностью противоречит тому, что мы прочли в первой части. Выяснить, как все обстоит на самом деле, невозможно. Дмитрию остается поверить полковнику на слово. А читателю Олежкин предлагает насладиться противоречивостью и несводимостью разных интерпретаций.
Одно из самых сильных мест романа — начало облавы, описанное в предпоследней главе. По городу расставлены специальные приборы, которые в медицине используются для тестирования космонавтов. Они должны фиксировать интенсивную работу мозга в «продвинутом» режиме (изгои называют свою способность «грокфис», а уполномоченный пишет просто «альфа-частота 157,5»). В местах массового скопления людей они работают с вероятностью 28 %. И вроде бы ничего еще не успело произойти — автор рассказывает про прибор, про техническую подготовку операции, но при этом мастерски нагнетается тяжелая и мрачная атмосфера, наслаиваются один на другой образы разных эпох: проверки документов у лиц кавказской национальности, Холокост, Варфоломеевская ночь, большевистский террор… Все это кристаллизуется в метафорический инвариант отношений во власти — они-то и являются главной темой романа.
