— Ну, вот и все, сейчас ключи достанем и впустим твою маму. — Она поместила коробочку на лакированный столик, откинула крышку. Антон пристроился рядом. Слушал, наклонив голову. Элу уже заметила, что когда мальчик сосредоточен, голова его чуть наклоняется набок. Выглядело это трогательно и грустно, и Элу вздохнула.
Вынимая поочередно пачку перевязанных пожелтевших конвертов, янтарную брошь, новогодние открытки за семьдесят седьмой и семьдесят пятый годы, Элу добралась до дна. Ключей не было. Она переворошила бумаги. Какая-то замусоленная квитанция выскользнула из общей кучи и осенним листом спланировала на пол, улеглась возле обутых в клетчатые матерчатые тапочки ступней Антона,
— Ключей-то нет, — недоуменно сказала Элу. — Перепутала что-то твоя мама.
Она вернулась к окну. Рассказала Надежде о результатах поисков. Спросила, не посмотреть ли в другом месте?
— Не надо, — устало вздыхая, сказала Надежда. — Раз уж там не нашлось, значит, их нигде нет. Должно быть, муж забрал.
— Что же делать?
— Даже и не знаю. Наверно, надо в ЖЭК идти, слесаря вызывать… Или нет. Может быть, я на работу съезжу. Попрошу вахтера позвонить Нине Николаевне домой. Неудобно, конечно, а что делать. Нина Николаевна придет, у нее есть ключи от отдела. Я быстро, вы подождите. Подождите, ладно?
— Подожду, — ответила Элу. А что ей оставалось?
Надежда ушла. Элу в очередной раз соскочила с подоконника. Посмотрела на наручные часики: полвосьмого, останется папа без хлеба. И на слесаря Надежда напрасно рассчитывала: в такое время в ЖЭКе уже никого нет.
— Слышал?
— Ага, — Антошка кивнул.
— Ну ничего, не волнуйся, мама быстро придет.
— Я не волнуюсь. Только быстро она не придет, ей тридцать третьего долго ждать, а потом ехать почти до конечной.
— Все равно не так уж и долго, — успокоила Элу. И замолчала, не зная, что сказать еще. Антошка ждал и смотрел на нее. Не смотрит он, поправила себя Элу, не может он этого. И все равно не могла отделаться от ощущения, что маленький хозяин квартиры рассматривает ее. Глаза у него были темно- коричневые, ясные, с искорками в глубине зрачков. И лишь редкие подергивания глазного яблока из стороны в сторону выдавали слепоту. Но это — если присматриваться.
— У тебя есть своя комната? — нашлась, наконец, Элу.
— Есть, — охотно подтвердил Антошка. — Пойдемте. Когда они проходили коридором (и здесь пол был застелен ковром, на сей раз однотонным, темно-синим), Антошка предложил:
— Если хотите, можете надеть тапочки, они в прихожей.
— Нет, — отказалась Элу. — Я так, если можно. У меня обувь чистая.
Комнатка у Антошки оказалась небольшая, но симпатичная. Неизменный ковер поверх паркетного пола (здесь он, ковер, был с оранжевым ворсом, с вкраплениями из белых и красных овалов; красиво, конечно, но мальчик-то красоты этой видеть не мог), письменный стол коричневого дерева, новая «Спидола» на аккуратной подставке. Рядом, на другой подставке, коллекция игрушечных автомобильчиков. Элу подошла, взяла в руки крохотную милицейскую «Волгу». Осторожно потрогала синий маячок на крыше.
— Нравится? — спросил Антошка,
Он, что, по звуку понимает, чем она занята?
— Да, очень. У меня брат тоже такие коллекционировал. Только «Волги» милицейской у него не было.
— А теперь уже не собирает?
— Он в армии сейчас, — вздохнула Элу.
Они посидели на диванчике, порассматривали другие автомобильчики. Послушали «Спидолу». Когда диктор сообщил, что московское время двадцать часов и тридцать минут, Элу заволновалась. Во-первых, ее дома потеряют. Во-вторых, неужели Надежда действительно работает так далеко.
— У вас есть телефон? — спросила Элу.
— Конечно, — отозвался Антон, и тотчас, словно в подтверждение его слов, из коридора раздался хрипловатый треск звонка.
Антон встал, четко повернулся в сторону двери. Ушел в направлении звонка. Через минуту раздался его голос:
— Это вас.
— Меня? — поразилась Элу.
В трубке она услышала взволнованный голос Надежды. Ничего у нее не получилось, вахтер номера Нины Николаевны не знает, слесаря в ЖЭКе нет и вообще никого нет, все разошлись по домам.
— Элу, — просительно сказала Надежда, — у меня к вам огромная просьба.
«Откуда она мое имя-то узнала, я же ей не представлялась? — поразилась девушка. — Ах, ну да, Антон наверняка сказал сейчас».
— Элу, — повторила Надежда.
— Да?
— Я бы могла у подруги переночевать, а завтра на работе ключи заберу и приеду. Я отпрошусь, меня отпустят. Но вот Антошка… Словом, у меня к вам огромная просьба: останьтесь у нас ночевать. Боюсь я его без присмотра бросать. Ну и… не на лестнице же мне спать.
— Я бы, наверно, могла, — растерянно ответила Элу. — Но мои родители, они же волноваться будут.
— Вы скажите адрес, я к ним зайду, все им объясню. Пожалуйста, Элу.
— Зачем же ходить, — смиряясь, сказала Элу. — Я им позвоню.
— Нет, нет, вы все же скажите адрес. Я обязательно им должна объяснить.
— Вот так, — повесив трубку, обратилась Элу к Антону. — Придется тебе меня на эту ночь приютить.
— Ага, — солидно отозвался тот. — Я приютю. То есть приючу.
Они поиграли в города. Антон знал много разных городов, а Элу уже через пять минут стала запинаться на букве А. Антон, улыбаясь, подсказывал. Потом снова включили «Спидолу», послушали концерт по заявкам радиослушателей. Последней передали песню «Ты, да я, да мы с тобой…» для «обитателей Башни». Что за башня и где она находится, диктор не уточнила. После концерта начались разговоры о перестройке. Антошка поскучнел.
— Выключим? — предложила Элу.
— Давай, — охотно согласился мальчик. — То есть, давайте.
— Да называй меня на ты, чего там, — сказала Элу.
— Ладно, буду на ты, — серьезно отозвался Антон, — Будешь чай пить?
— Конечно!
— Тогда пошли на кухню?
— Пошли, — засмеявшись, Сказала Элу. — Ты хороший хозяин. К тебе приятно в гости забрести.
— А ты еще придешь, да?
Элу потрепала его по вихрам, сказала:
— Если пригласишь.
— Приглашаю, — быстро отозвался Антон, нашел ее ладонь и потянул за собой на кухню.
Там он ловко наполнил чайник водой, сам зажег газ, решительно отказавшись от помощи. Достал из шкафчика чашки.
— Ловко ты управляешься, — сказала Элу.
— Привык. Я же тут все знаю. Только с папой иногда приходится ругаться, он все время вещи не на свои места ставит.
— А он где, твой папа?
Антон ответил почти сразу, но Элу все же уловила запинку.
