Если Валера и кричал, то услышать его было нельзя. Все его крики вобрала в себя равнодушная тишина. Как губка.
Враг, ещё недавно столь жуткий, упал сперва на колени, а потом тяжело завалился набок. Хлестала из него серая, как осенний дождик, кровь. Впитывалась в пыльный пол, и жадно тянулись к ней ворсинки сизого мха - эта странная растительность, оказывается, водилась и тут.
А пылающий клинок исчез. Выполнил дело - и хватит.
Дмитрий стоял над трупом, не чувствуя ни торжества, ни гнева, ни даже горечи. Опять всё та же пустота. Может, остаться навсегда в этой серости, где ни радости, ни боли, где вообще нет никакого смысла?
На миг его замутило, и машинально он произнёс: 'Помилуй, Господи! Защити и сохрани'.
И разом вернулись звуки. Схлынула серость, появились краски, и время, спохватившись, поплыло в обычном ритме. Точно ничего и не было - ни меча, ни трупа.
Трупа и впрямь не было. Живой Валера сидел на полу, тихо скулил, размазывая кровь по бритой физиономии. Воинственности в нём не осталось ни на грош. В его бормотании трудно было что-либо разобрать - разве только повторяющееся: 'Гады! Суки! Ведь обещали же! Обвели!'
Потом он скользнул по Дмитрию взглядом уличной дворняжки, тоненько взвизгнул - и, вскочив на ноги, рванул на себя дверь в соседний тамбур.
И сейчас же курившие мужики оживились. 'Слышь, Андрюха, это чего было-то?' - 'Да бомжара какой-то. А может, по обкурке?' - 'Да не было тут никого, зуб даю!'
Не дожидаясь, пока комментарии перекинутся на его персону, Дмитрий вернулся в вагон.
Как и следовало ожидать, место его оказалось занято пухлой дамой с 'химией' на голове. Дама одарила его взглядом змеи, готовой защищать своё гнездо до последней капли яда. Дмитрий, впрочем, и не посягал. Молча забрав свою сумку, он пристроился неподалёку в проходе.
11.
– Привет, привет! Проходи на кухню. Там у нас, извини, малость не прибрано… Ну, сам понимаешь.
Иван кивнул. Чего уж не понять - когда у людей такое горе, не до веника с совком.
Дмитрий потащился следом за гостем. За вторым.
Первый уже сидел за столом, задумчиво прихлёбывал чай и деловито копался ложечкой в розеточке с вишнёвым вареньем. Игорь всегда был сладкоежкой. Ещё со школы.
– Приветствую, - входя, пробасил Иван, и Игорь, приподнявшись, вяло пожал ему руку.
Игорь с Иваном вообще держались друг с другом настороженно. Слишком уж разные позиции.
– Чаю наливать? - гостеприимно спросил Дмитрий.
– Давай, - разрешил Иван, опускаясь всей своей могучей массой на жалобно всхлипнувшую под ним табуретку. - Ну как там?
– Да всё так же, - вздохнул Дмитрий, выцеживая из заварочного чайника последние жалкие остатки. - Был я там сегодня. Сразу как из монастыря приехал.
– Так ты не рассказал, чего это вдруг тебя к старцу Сергию понесло? - подал голос Игорь.
– Да вот… - замялся Дмитрий. - Это вообще отдельная тема, Игрек. Потом как-нибудь.
Игоря ещё со школы называли Игреком. Никто уже и не помнил, почему. Возможно, так трансформировалось имя 'Игорёк'.
– В общем, Сашка по-прежнему в реанимации. Ну что сказать? Состояние тяжелое, прогнозы неопределённые. Остаётся лишь на Господа уповать.
Все трое одновременно перекрестились.
– Переломы - это ещё ладно, - продолжал Дмитрий. - Там такие переломы, что легко срослись бы. Главное - это черепно-мозговая травма. Из-за неё он и в коме. Томографию надо делать, но сегодня какие- то проблемы были с техникой…
– Да это они толсто на деньги намекают! - предположил Иван. - На баксы! Небось, сразу бы и аппаратура заработала.
– Да не похоже вроде, - усомнился Дмитрий. - Там лечащая врачиха - тётка вполне нормальная, Лариса Викторовна. Тоже православная, кстати. Мы с ней поговорили… К отцу Григорию ходит, на Малой Никитской. И Сашку ей действительно жалко. А деньги… Деньги, конечно, понадобятся… у них же некоторых препаратов нет, надо самим доставать. У меня где-то было записано, полез он за бумажкой.
– Ты, если надо, сразу говори, не стесняйся, - предложил Иван. - Долларов пятьсот я тебе хоть сегодня занять могу, если больше - с народом потолкую, у нас в приходе. Есть, представь себе, и вполне денежные люди, притом воистину благочестивые.
– Я у себя уже договорился, - перебил его Игорь. - У нас люди тоже скинуться готовы.
Дмитрий с благодарностью посмотрел на друзей. Вот ведь сами узнали, примчались, денег дают. Эх, если бы эта проблема решалась деньгами!
– Спаси Господи, ребята, - сказал он. - Пока у меня кое-какие сбережения есть, если надо будет, я свистну. Только там ведь действительно всё очень плохо.
– Анька-то как? - глядя в пол, глухо спросил Иван.
– Ну как? Сам понимаешь, как. Держится. Она молодец.
Она действительно держалась молодцом. Когда он, сразу с вокзала, примчался в больницу - молча прижалась к нему, несколько секунд стояла молча, а он с болью вглядывался в её лицо. Такое родное - и такое изменившееся. Тени под глазами, заострившиеся скулы, тонкая, едва заметно подрагивающая розовая веточка губ. 'Ну, пойдём к нему! - наконец прошептала она. - Только не пугайся'.
Там было от чего испугаться. Бледного до синевы Сашку (и куда делся летний загар!) всего истыкали какими-то гибкими шлангами, трубками. Голову выбрили до гладкости - и она оказалась ещё бледнее, чем неподвижное лицо. К голове тоже тянулись чёрные провода датчиков. Рядом тихонько жужжал приборчик с бледно-зеленоватым дисплеем. Там, на дисплее, струилась кривая, более всего походившая на сплющенную синусоиду. 'Энцефалограмму снимают, - тем же свистящим шопотом прокомментировала Аня. - Говорят, не лучше и не хуже. Ровная такая…'
Дмитрий понимал, что держится-то она держится, но из последних сил. А ещё ведь Тамара Михайловна… У тёщи от переживаний случился микроинфаркт, и сейчас она лежала дома, под наблюдением двоюродной сестры. Тоже немолодой и не слишком здоровой. Надо было и туда ездить, продукты возить.
– Батюшка ваш знает? - поинтересовался Иван.
– Нет, - Дмитрий мотнул головой. - Он в санатории сейчас. Я позвонил, с Таней, с дочерью его, разговаривал. Обещала, что передаст, как навещать поедет.
– А сорокоуст о здравии?
– Не успел, - виновато пожал плечами Дмитрий. - Я ж сразу с поезда к Сашке, там побыл, потом к тёще помчался, она с сердечным приступом, продуктов всяких накупил ей. И домой, а тут и вы, один за другим.
– А я - заказал! - с некоторой гордостью заявил Игорь. - В нашем храме. Так что можешь не суетиться, всё готово.
– Надо бы ещё заказать, - вставил Иван. - Как минимум в семи храмах надо.
– Это ещё почему ж? - сейчас же вскинулся Игорь. - Это же форменное обрядоверие. Один, семь, сорок семь - какая Богу разница? Что Он, не знает? Что Ему, по сто раз напоминать надо?
– Традиции, как я понимаю, для тебя ничего не значат? - парировал Иван. Если в народе это испокон веку принято, значит, не зря. Значит, это идёт от предания, и негоже вот так свысока опровергать. По- твоему, и святым тогда молиться незачем, Господь и так наши нужды знает?
– Да хватит вам, - вмешался Дмитрий. - Бойцы на ринге… Спаси тебя Господи, Ваня, а сорокоуст я и у
