– Может, мы лучше поговорим в машине? Ваш начальник охраны очень глазастый…
– Начальник охраны, – передразнил мужчина. – Шпана дворовая. – Но поспешно сел в машину.
– У вас с начальством отношения не сложились? – проникновенно спросила я.
– Мне до этого типа дела нет, а вот о работе душа болит. Когда я вижу, что люди деньги народные по ветру пускают, молчать не могу.
Потратив минут пятнадцать, я уяснила суть конфликта, который особо интересным мне не показался, потому что не имел отношения к убийству. Но выслушала человека я терпеливо, поддакивая в необходимых местах.
– Охрана на объекте серьезная, – решив, что теперь могу перейти к насущному, заговорила я. – Что, в самом деле террористов боятся?
– Да бросьте вы, – отмахнулся Колыванов (именно так звали мужчину, Колыванов Борис Петрович). – Чужих глаз они боятся. Вы знаете, какие деньги здесь крутятся? То-то… А куда эти деньги идут? В карман нашего хозяина и кое-кого из городских шишек. – С этим я тоже была согласна. – С утра до вечера твердят: «Держите язык за зубами» – боятся, сволочи. Чуть что, сразу заявление на стол. Но я молчать не буду, не на того напали.
– А кто ваш хозяин? – спросила я.
– Ковтан. Он-то, кстати, мужик толковый. Но сами знаете, с волками жить, по-волчьи выть. Мы с ним двадцать лет назад вместе начинали, на «ты» и по имени были. Теперь, конечно, не так. Как люди меняются, лишь только разбогатеют… Вчера с ним разговаривал. Выслушал, я думал, мы поняли друг друга, а он мне: «Петрович, ты за свой участок отвечаешь, вот и отвечай, а куда не просят…» Я за дело душой болею и не люблю, когда тяп-ляп… Бетоном на три метра все залили, зачем, спрашивается? Затем, чтоб деньги списать. Укрепили стойки… чушь собачья, совершенно ни к чему…
– Давайте-ка об этом поподробнее, – неожиданно для себя попросила я.
– Ведь все не по уму, – злился дядька. – В одном месте залили, в другом нет. И главное, неясно, кто распорядился.
– А что, мост от этого пострадает? – додумалась спросить я. Все эти опоры и прочее для меня темный лес.
– Не пострадает, – досадливо сказал Колыванов. – Только зачем?
– А сегодня из-за чего сцепились? – спросила я.
– Технику безопасности не соблюдают, вот из-за чего. Что хотят, то и творят. Управы на них нет. – Я опять-таки покивала, со всем соглашаясь, и предложила отвезти дядьку домой. – Не домой, а в обком профсоюзов на проспект Космонавтов, – задиристо заявил он.
Высадив Колыванова, я позвонила Артему и разжилась адресом сторожа, что дежурил у моста той ночью. Артем адрес дал, хотя особой пользы от разговора со сторожем не ждал, но и мой благой порыв не желал пресекать. Я поехала к сторожу, по дороге пытаясь понять, чем меня так увлекла эта стройка. Покопавшись в себе, пришла к выводу: в основном тем, что начальник охраны очень мне не понравился. А не понравился он тем, что здорово злился. Злился-то ладно, дело понятное, но он не просто злился, он нервничал, а этому должна быть причина. Что-то на стройке не так. Колыванов, конечно, прав: деньги Ковтан в карман положит и с кем надо поделится, но, если он делится с отцами города, чего ж меня опасаться? Ой, не люблю я такие загадки.
Лукашенко Семен Иванович сам открыл мне дверь. Дюжий мужик лет пятидесяти, в сторожа с такой комплекцией рановато, с его здоровьем можно найти работу посерьезней. Через минуту выяснилось, что со здоровьем я не угадала, человек на инвалидности. Работал плотником, да вот беда: циркулярной пилой отрезало два пальца на левой руке, работу пришлось сменить.
Мы сидели на маленькой кухне, где сам хозяин помещался с трудом, а я приткнулась между холодильником и шкафом. Мне Семен Иванович, по понятной причине, не обрадовался, но и враждебных чувств не демонстрировал. Надо, значит, надо. На вопросы он отвечал обстоятельно, не торопясь.
– Расскажите о машине, которую вы заметили ночью, – попросила его я.
– Ну… я уже говорил, собаки залаяли. Вышел. У нас вообще-то строго, поспать не дадут. Всю ночь на ногах, особенно после одного случая, когда хищение произошло. Начальник за меня вступился, не то бы из зарплаты до сих пор вычитали… Вышел я, смотрю, машина к реке спускается, фары у нее не горят, едет прямо вплотную к забору, вот собаки и в лай. Постоял, подождал. Все вроде тихо. Я в вагончик пошел, но в окно поглядывал. Машины по дороге проезжали, штук пять. Я еще удивился, по ночам-то у нас тихо. На одну машину особое внимание обратил, она у обочины стояла.
– Долго стояла?
– Вот этого не скажу. Может, минут пять, может, больше. Пока чайник ставил, то да се, ее уже и нет. Потом псы опять залаяли, я, конечно, вышел, вижу, машина от реки поднимается, фары выключены, на дорогу выскочила – и к проспекту. Я на всякий случай на номера внимание обратил, но их было не разглядеть. А машина вроде «Жигули», «девятка» или «восьмерка». Хотя и здесь не уверен, машин много ныне развелось, а в темноте все друг на дружку похожи.
– Семен Иванович, а почему вы утром решили берег осмотреть? – осторожно спросила я.
– Так ведь беспокоился. Чего это машина по колдобинам без фар… Я после того случая, ну, хищения, постоянно настороже. – Он вздохнул, отводя глаза, о чем-то задумался, я терпеливо ждала. – На душе у меня тревожно было, – вдруг сказал он. – Сам не знаю почему. Ночь как ночь. Еще Вовка притащился, пьяный да с бутылкой…
– Что за Вовка?
– У нас работает, охранником, непутевый парень. Уж какой из него охранник, когда он сидел, и, похоже, за воровство. Ведь это он в прошлый раз меня подвел, хотя, конечно, я и сам виноват.
– Вовка когда пришел? – живо заинтересовалась я.
– Минут за сорок до того, как я ту машину заметил. Конечно, с бутылкой. Он как запьет, ему удержу нет.
