– Будем звонить Петечке? – воодушевилась подруга.
– Для начала стоит позвонить Сергею Сергеевичу.
– Что ты ему скажешь?
Я достала листок бумаги с номером и набрала его на своем мобильном. Мне ответил приятный мужской голос с очень знакомой интонацией:
– Слушаю.
– Ой, простите, – тоненьким голоском заговорила я. – А Люду можно позвать?
– Кого?
– Люду.
– Вы не туда попали.
– Правда? Но она оставила мне этот номер.
– Очень жаль, но никакой Люды я не знаю.
– Простите, – еще раз повторила я, дала отбой и с усмешкой взглянула на подружку, которая в нетерпении пританцовывала рядом. – Я почти уверена, что это наш сосед.
– Серега? – скривилась Женька. – Я же говорила, симпатичным блондинам нет никакой веры. Чуяло мое сердце… Так замуж никогда не выйдешь, ей-богу, стоит заинтересоваться парнем…
– Ты повторяешься.
– Ладно, теперь мы знаем, что дом хотел купить он. Что из этого следует?
– То, что оба наших покупателя отказались от своей идеи, наводит на определенные мысли.
– Точно. И на какие?
– Они получили то, что хотели, – развела я руками.
– Получили? То есть ты хочешь сказать, что мое добро они уже свистнули?
– Я бы не стала называть покойника «добром», – хмыкнула я.
– Да на что он им сдался? Хотя… если учесть, что пропал только он… выходит, в самом деле… Анфиса, мы должны узнать, чей это труп, иначе я не успокоюсь, буду думать и думать.
– И это пагубно скажется на твоем организме.
– Издеваешься? – возмутилась Женька. – Еще подруга называется… Что делать-то будем? – со вздохом поинтересовалась она.
– Возвращаемся в деревню. Сегодня пятница, Ромка обещал приехать, если с работы сбежит пораньше. Нам нужно вернуться до того, как он там появится. Попробуем все-таки поговорить с Ириной. Скажем, что ее маскарад нас не обманул, и мы желаем знать, зачем он ей понадобился. Пригрозим, что пойдем в милицию. Может, это подействует.
– Ага. И она своему дружку нажалуется. Хотя, если Ромка приедет, нам ее дружок по фигу.
Тут, кстати, и Ромка объявился. Не успели мы сесть в машину, как у меня зазвонил телефон.
– Анфиса, – бодрым голосом заговорил муж. – Я думаю, тебе пора возвращаться домой. Скажи на милость, что можно делать в деревне такую пропасть времени?
– Та-ак, – протянула я грозно. – Ты, кажется, хотел приехать.
– Солнышко, – перешел он на легкий скулеж. – У меня…
– Все ясно, – не дала я ему договорить. – Отвечай коротко и по существу. Ты приедешь сегодня?
– Анфиса…
– Коротко.
– Анфиса, я…
– Прекрасно. Лично я никуда уезжать не собираюсь, всего вам доброго, Роман Андреевич. – Я захлопнула телефон, а потом его отключила, чтобы Ромка не доставал звонками.
– Не приедет? – пискнула Женька и начала ерзать. – Что это за муж, которого дома никогда не бывает? – патетически воскликнула она. – И он мне еще своего Петьку сватает. А то я такая дура, чтоб за него идти. Сидеть все выходные дома и в окошко смотреть.
– И он еще мечтает о ребенке, – возмущенно сказала я.
– Свинья, – добавила Женька.
– Почему? – Я не поняла, куда клонит подруга, и нахмурилась.
– Потому что заботы о ребенке целиком лягут на твои хрупкие плечи. Знаешь, что я тебе скажу, Анфиса? Никакой пользы от мужиков я не вижу. Сплошное коварство и эгоизм. Ничего, мы своих детей сами родим и воспитаем.
– Как мы можем их родить сами? – заволновалась я.
– Ну… тут без этих мерзавцев, конечно, не обойдешься, а в остальном…
– Ромка не мерзавец, – обиделась я. – Просто у него работа…
– Но муж он все равно никудышный, и это при том, что Ромка далеко не худший представитель сапиенсов.
– Он не…
– У тебя еще совести хватает его защищать? Бросил нас в трудную минуту…
– Ромка же не знает, что она трудная… если бы я сказала…
– Если бы ты сказала, то через два часа тебя в деревне уже не было бы. И на фига нам такое счастье?
Если честно, счастьем, с моей точки зрения, в настоящий момент даже не пахло. Шмыгнув носом, я решила сосредоточиться на дороге и выбросить мысли о муже из головы. Но воображение услужливо рисовало, как Ромка раз за разом набирает мой номер, и вскоре мне стало казаться, что я не права, то есть не совсем права. Я могла бы дать ему шанс. Я покосилась на телефон, подумывая его включить, но Женька, словно прочитав мои мысли, сунула его в свой карман.
– Надо быть твердой. Если не перевоспитаешь мужа в первые пять лет совместной жизни, считай, самой придется перевоспитываться. Пусть он помучается…
Я согласно кивнула, но червь сомнений терзал мою нежную душу, настроение было безнадежно испорчено.
Добравшись до деревни, мы первым делом направились к дому Ирины. Подъехав к калитке, увидели в соседнем дворе Валеру, вместе с отцом он возился с каким-то ящиком. Подошел к калитке, дождался, когда мы выйдем из машины, и крикнул:
– Привет!
– Здравствуйте, – неохотно отозвались мы, вовсе не собираясь заводить с ним беседу. Увидев, что мы направляемся к дому соседки, он вновь крикнул:
– Вы к Ирине? Она в город уехала.
– Давно?
– Утром, часов в восемь. Я ее и отвозил. Первый автобус идет только в девять, а ей срочно надо было в город. А зачем она вам?
– Хотели кое-что уточнить, – неопределенно ответила Женька.
– Кое-что? – не унимался Валера. – По поводу трупа?
– Вовсе нет. Что, нам больше поговорить не о чем? – обиделась я.
– Мы о цветах спросить хотели, – нашлась Женька. – У нее такие цветы красивые.
– Ах, вот что… придется с этим подождать. Я думаю, никакого особого дела в городе у нее нет, просто ее достали вопросами, вот она и решила уехать.
Значит, в тот момент, когда мы въезжали в город, Ирина была уже там. Теперь я очень жалела, что мы не встретились, хотя до той минуты была уверена: разговорить Ирину будет не так просто.
С унылым видом мы вернулись к машине и поехали к себе, наблюдая повышенное оживление в деревне. Граждане сбивались кучками у колодцев, сидели у палисадников на скамейке и с интересом провожали нас взглядами. Стало ясно, что недавние события все еще будоражат воображение населения и мы в разговорах и домыслах занимаем не последнее место.
– Притормози, – сказала Женька, я сбросила скорость, не понимая, что она задумала, пока не увидела на скамейке возле девятого дома Патрикеева в компании Надежды Николаевны и мужичка в тельняшке. Троица внимала художнику, соседу Лаврушина. Выставив вперед левую ногу и простирая руку к слушателям, тот что-то с увлечением говорил, позой и вдохновенной речью напоминая вождя мирового пролетариата.
