благодарный, потому что ленива и сама особо болтать не люблю. Он увлекся, а я, против его ожиданий, не сбежала, он вызвался меня проводить, и мы продолжили беседу после приема, то есть он все говорил, а я весело трусила рядом, радуясь хорошей погоде и возможности размять ноги. В знак благодарности я познакомила его с Сашкой, и они друг другу понравились, после чего мы еще пару часов болтались в парке. С этого, собственно, и началась наша дружба.
Теперь, видя перед собой его унылую физиономию, я гадала, чего следует ожидать от жизни. Оказалось, ничего хорошего. Он поднял голову и заявил:
– Мне нужен твой совет.
– Я принципиально не даю советов, – потрясла я головой, а он нахмурился.
– Брось. Я серьезно.
– Я тоже. Советчик из меня никудышный, это каждый знает.
– Все знают, он к тебе прислушивается, – сказал Луганский, совершенно не обращая внимания на мои слова.
– Кто? – удивилась я.
– Дед. Поговори с ним.
– О чем? Слушай, давай я лучше дам тебе совет, совершенно бесполезный, но дружеский. Излагай, что тебя печалит, друг мой.
Он посмотрел внимательно и вздохнул.
– Я-то думал, что могу рассчитывать на тебя.
– Зря.
– Ты можешь говорить серьезно? – обиделся он.
– Наверное. Но пробовать не хочу.
– Мой сосед погиб неделю назад от передозировки. Мальчишке всего шестнадцать лет. Родители приличные люди…
– Бывает.
– Тебя это нисколько не волнует? – разозлился он.
– Это твой сосед, а не мой. И каждый день кто-то умирает от передозировки.
– Вот-вот. А мы стоим в стороне и делаем вид, что это нас не касается.
– Чего ты от меня хочешь? – не выдержала я.
– У меня есть сведения, что кое-кто неплохо наживается на торговле наркотой в нашем городе, кое-кто из тех, кому с этим злом положено бороться.
Признаться, я икнула от неожиданности. Сохранить святую наивность, когда седина уже пробивается на висках, способен далеко не каждый, может, правы те, кто утверждал, что Луганский у нас недоумок?
– Ну и что? – вяло поинтересовалась я.
– Как это что? – возмутился он, а я вздохнула. – Наркотой торгуют в каждом ночном клубе, в подворотне, даже в школах, – горячо продолжал он. – Ты считаешь это нормальным?
– Не считаю. Вся страна с этим борется. И мы не отстаем. По показателям наша область в числе самых благополучных…
– Прекрати.
– Хорошо, давай чай пить.
– У меня есть сведения о причастности конкретных лиц… – не унимался он.
– И с этим ты ходил к Деду? – усмехнулась я.
Вопрос излишний, ответ читался на его физиономии. Дед наверняка разливался соловьем, горько сетовал, предлагал объединить усилия и заговорил его едва ли не до обморока, так что бедолага скорее всего забыл, зачем пришел, и очухался только в коридоре. Дед на такие штуки мастер, мне ли не знать.
– Я уверен, он не представляет, как скверно обстоят дела в действительности, – мрачно изрек Луганский.
«А вот это в корне неверно, – мысленно усмехнулась я. – Знает, и даже очень хорошо. И борется. По- своему. Например, следит за тем, чтобы его кровный процент не затерялся в чужих карманах. Страшная тайна, известная кое-кому, в том числе и мне. Разумеется, такому человеку, как Луганский, знать об этом не положено. С большого ума он таких дров наломает…»
– Хорошо, я с ним поговорю, – кивнула я. – Хотя уверена – это излишне. Он в курсе всех проблем региона, но покончить со злом можно лишь совместными усилиями после долгой изнурительной борьбы.
– Издеваешься? – буркнул Луганский.
– Нет. Не лез бы ты не в свое дело, для этого есть специально обученные люди. Кое-что у них получается. Недавно некие граждане лишились тепленьких мест, а Дед официально заявил, что с коррупцией в рядах вскоре будет покончено.
– Все-таки издеваешься, – кивнул он, поднялся и ушел, а я загрустила. Допила чай и отправилась к себе.
Не успела я с удобствами устроиться в родном кабинете, попутно пытаясь решить, чем себя занять в ближайшее время, как дверь открылась, и в комнату вошел Дед. Надо сказать, после моего водворения здесь он взял за правило заглядывать ко мне хотя бы раз в день. Может, моя физиономия повышала его
