всерьез с пороком бороться, кто ж к нам ходить будет? Так что смотрят сквозь пальцы, но и наглеть не дают.
– Муратов, знакомая фамилия, – нахмурилась я, хотя мне она ровным счетом ничего не говорила.
– Как же, он в «Пирамиде» охранником работал, потом бар открыл на Верещагина, а уж когда женился… жена у него, видно, с бабками. Сразу в гору пошел. Здесь она никогда не появляется, но девки ее видели, страшна, говорят, как затяжное похмелье, зато с деньгами. Он теперь гоголем ходит, слова цедит сквозь зубы и вроде даже никого из своих дружков не узнает. Он ведь в охрану устроился благодаря дружкам, что «Пирмамиду» крышевали, а так бы на рынке мешки таскал, дружки его всю жизнь тянули, так что зря он рожу воротит.
– Седой у него тоже в дружках? – закинула я удочку.
– Это который Седой? Тот, что на Центральном рынке цветочный павильон держит? Вовка?
– Нет. Того Григорием звали.
– Не знаю такого.
– Гости из Москвы Муратова часто навещают?
– А черт знает, кто тут из Москвы, а кто местный. Сегодня вон явились какие-то… Генка перед ними на цырлах ходит.
– На какой машине приехали, видела? Черный «Ягуар» здесь не встречала?
– Мне названия ни к чему, чтобы определить, хорошая тачка или так, дерьмо.
– Толстяк на дорогой тачке, – улыбнувшись, произнесла я.
– Так это не гости, – замотала она головой. – В смысле, им ночной клуб по-барабану. У них здесь деловые встречи. Сидят часа по три с одной бутылкой, жрут и треплются. А Гена по коридору бегает, волнуется.
– Чего же ему волноваться?
– Почем я знаю? Наверное, хочет дружкам угодить.
– Когда ты их видела в последний раз?
Лора посмотрела на меня мутным взором, вздохнула и плечами пожала.
– Так они наверху сидят. Девки им жратву отвозили. Гена ворчал, чтобы все на уровне было. Девки расклад усекли и метнулись, вдруг чего и выйдет?
Теперь мутно смотрела я.
– Чего выйдет?
– Ну… заинтересуются. От денег кто ж откажется? Но там, похоже, одни базары. Выпроводили их как миленьких.
– Не повезло.
– Конечно.
– Сколько их там?
– Было пятеро, один уехал. Приехали вдвоем, а уехал один.
– Кто приехал? – вздохнула я.
– Мужик. Вдвоем, говорю, приехали. Одного зовут Юрий Александрович. Серьезный мужик, сразу видно, с бабками.
– Имя откуда знаешь?
– Слышала, как его этот тип называл, ну, тот, что с ним был. Вот уж форменный маньяк, как глянет, сердце в пятки. Точно насквозь прожигает. На меня взглянул, я аж обмякла вся, а он еще и ухмыляется. Да ладно я, Гена наш вообще убежал, так ему рядом с ним тошно. И остальные, чувствуется, стараются в его сторону смотреть поменьше.
– Юрий Александрович приехал с этим типом?
– Ага.
– А как он выглядит?
– Тип? Говорю, форменный маньяк…
– Поконкретней можно? – вздохнула я.
Лора задумалась.
– Вроде высокий, а вроде не очень. Волосы темные, очки. Улыбается ласково, но все равно чувствуешь: сожрет и не подавится. Одет просто, эти все в костюмах, а он в джинсах и рубашке навыпуск.
– Он уехал, а Юрий Александрович остался?
– Наоборот. Юрий Александрович уехал, а этот где-то здесь.
– Что значит, где-то здесь?
– То и значит, что в комнате с ними его нет.
– Откуда ты знаешь?
– Верка сказала. Она посуду забирала. Сидят, говорит, трое. Толстый, с ним еще один хмырь, они
