аккумуляторы. Он хочет поскорее разделаться с армией, в которую его загнали силком. Нет, не из трусости: он готов сражаться, но, как он сказал, «по другую сторону баррикад».
Он и девушек уговаривал уйти вместе с ним к партизанам. Говорил, что многие венгерские солдаты охотно присоединились бы к нему.
— Нина, всем вам уйти нельзя, — возразила Таня.
— Я готова остаться, но, если можно, узнай насчет Сенаши. Он обещал прихватить с собой много ценного.
И снова по «партизанской почте» Таня связалась с Андреем, он, в свою очередь, с партизанским начальством.
Пришло разрешение направить венгра в Бобры. С ним должны были уйти и девушки — Аня и Ольга. Но все же Тане, которая еще ни разу не видела помогавшего ей человека, поручили повидаться и поговорить с Сенаши. Свидание это состоялось 9 марта 1943 года на квартире у Ольги.
Таня пришла первой. Она сидела, не снимая шубки и белой меховой шапки. Она могла бы поговорить с венгром на его родном языке…
Язык ее отца… Где он теперь, отец, такой мужественный, гордый? Как перенес он еще одно тяжкое испытание — исчезновение дочери? Догадывается ли, где она?.. И побывают ли они вместе, как мечталось когда-то, в Венгрии?
Но по-венгерски Таня не заговорила. Здесь, в Белоруссии, она была Татьяной Климантович, выучившей в школе немецкий язык. Ни намека на ее истинное происхождение.
— Так вы из Венгрии… — произнесла она тихо, задумалась, провела рукой по лбу. Было что-то в тоне ее, в выражении лица заставившее Пала Сенаши насторожиться.
— О да! Вы знаете Венгрию?
— Конечно, мы же учили географию. — Теперь в голосе Тани звучал холодок. — На каком языке вам легче разговаривать? По-немецки, по-русски?
— Пусть будет по-русски, хоть мне это труднее. Немецкий не надо.
— Верно ли, что вы хотите перейти к партизанам? — спросила Таня.
Он ответил на ломаном русском языке:
— Да, очень хочу. Прошу, если возможно, помочь мне.
— Есть ли среди венгров еще кто-нибудь, готовый уйти с вами?
— Да, да, многие.
Пал начал перечислять имена — они легко, почти родственно укладывались в Таниной памяти. Она внимательно выслушала, как именно задумал Сенаши осуществить свой побег.
Во-первых, у него будет автомашина — он сам ее поведет. Пропуск на выезд обеспечит (правда, за взятку — разные бывают люди!) один из офицеров. Он уже несколько раз «одалживал» Палу машину за несколько бутылок спирта со склада.
— Раз надо, я захвачу с собой питание для рации. Много. И не только это…
Перейдя на немецкий язык — все же ему легче было так изъясняться (но Тане казалось, что она читает у него на лице: «Эх, если б я мог поговорить на родном — венгерском! Какое было бы облегчение!»), — Пал сообщил, что их радиочасть запеленговала много русских военных радиостанций, в том числе и партизанских. Все это нанесено на специальную карту. Он ее похитит, прихватит с собой…
Однако плану Пала Сенаши не суждено было осуществиться. Через два дня сержант был арестован. Переодетые в штатское гестаповцы пришли за ним и увели неведомо куда.
Были схвачены и отправлены в Германию и девушки — Аня с Олей.
Кто узнал об их намерении и предал всех троих — выяснить не удалось. Может быть, комната Оли была не слишком удачным местом для встреч? А может быть, взяточник, что «одалживал» машину, заподозрил неладное? Или кого-то насторожил интерес сержанта к секретной карте?
Это осталось тайной.
Осторожность и еще раз осторожность. И в то же время всегда будут неожиданности, которые невозможно предусмотреть.
Мы еще не знаем, кто предал Пала Сенаши, встреча с которым так взволновала Таню, но жизнь теперь позволяет нам забежать вперед и рассказать немного больше о судьбе венгерского сержанта, чем могли бы узнать его товарищи. Рассказать о том, чего уже никогда не узнает Таня Бауэр, так охотно поговорившая бы с ним по-венгерски.
Через много лет после окончания войны я пытался найти Пала Сенаши через адресный стол в столице Венгрии. Но людей с таким именем и фамилией там оказалось очень много. Обратился за помощью к прессе.
Будапештская газета «Элет эс Иродалом» («Жизнь и литература») опубликовала статью «Пал Сенаши, отзовитесь!». И вот через несколько дней наш Пал Сенаши дал о себе знать.
Он писал в своем письме, что статья в газете явилась для него полной неожиданностью, но и порадовала его несказанно:
«Я не могу выразить то счастье и радость, которые сейчас испытываю. Думаю, что через вас сумею связаться со своими старыми дорогими друзьями из Минска, о которых вспоминал и вспоминаю с большим почтением».
Дальше Пал Сенаши рассказывал о себе все то, что не имел возможности во время короткого свидания рассказать Тане Бауэр:
«Я сын батрака. Попал на фронт как сержант. Моя должность была складчик (по-видимому, заведующий складом. — М. П.). Поэтому у меня была возможность иногда оказывать некоторую помощь советским людям. Так, например, старший сержант Пал Чеченович за водку часто делал мне услуги. Я получал от него фальшивые документы, которые передавал отдельным советским товарищам… Эти документы спасали от насильственного угона в Германию».
При встрече Пал Сенаши рассказал, что произошло с ним после ареста за попытку бежать к партизанам. Более полутора лет он находился под стражей. Наконец его доставили в Венгрию для предания военному трибуналу. Но в августе 1944 года здание военного суда было разрушено бомбой.
Пала Сенаши отправили в так называемую штрафную группу. То была радиогруппа ближней разведки: на фронте ее держали впереди армии. Полковник, командовавший этой группой, знал о «минском деле» и предупредил Сенаши: за первую же попытку к бегству — расстрел на месте. И все же мысль о побеге не покидала сержанта Сенаши.
Ему удалось осуществить свое намерение. Помог Иштван Золчак — личный пилот генерал-майора Сирмаи. В начале 1945 года, когда Советская Армия била фашистов на земле Венгрии, Австрии, Германии, Пал Сенаши счел возможным откровенно поговорить с пилотом Золчаком и сержантом Эрне Паппи, которые обслуживали самолет генерала.
— Чего вы еще ждете? Разве вы фашисты? Я давно по вашим лицам вижу, как вам тяжко, ребята. Но ведь не за Гитлера у вас душа болит, верно? За беды нашей Венгрии, в которых он повинен…
И 25 марта 1945 года все трое — пилот Золчак, сержанты Сенаши и Паппи — решительно подошли к самолету. Часовому, охранявшему машину, пилот объяснил:
— Нам необходимо проверить работу моторов, готовность к полету. Сейчас подойдет генерал-майор Сирмаи, приказано доставить его в Вену.
Часовой не успел опомниться, как все трое вошли в самолет.
Это была не обладавшая большой скоростью машина типа «Иннарк» под номером СА-25. Когда она взмыла в небо, по ней начали стрелять и советские и гитлеровские орудия.
Вечер выдался тихий, лунный. В чистом прозрачном небе воздушные беглецы следили за выстрелами. Набирая предельную скорость и высоту, личный самолет генерала Сирмаи уклонялся от обстрела. Вдруг сильной взрывной волной машину швырнуло метров на двадцать вниз. Отказали приборы управления.
Полет продолжали, ориентируясь по сверкающей ленте Дуная и по звездному небу, пока не удалось приземлиться на каком-то пастбище. Вокруг — ни души. Не у кого спросить, где они очутились: то ли на земле, освобожденной советскими войсками, то ли… в смертельной ловушке.
Будь что будет. У Пала Сенаши оказалась ракетница, он стал подавать сигналы. В воздухе повисли зеленые ракеты.
Беглецы приняли решение: если появятся фашисты, защищаться каждому до последнего патрона. А
