Похоже, он хотел протянуть Быкову руку, но воздержался от этого не предусмотренного протоколом жеста.
– В молодости, – продолжал президент, – я увлекался фантастикой. Помню слова Лема… Из «Соляриса», да? «Среди звезд нас ждет неведомое». И еще о том, что настало время страшных чудес. Похоже, и неведомое, и чудеса мы создаем сами, своим присутствием в космосе. Я правильно понял?
Быков кивнул.
– В будущих космических экспедициях, – сказал он, – придется все это учитывать. Допуск на причуды собственного разума. Если, конечно, подтвердится вторая гипотеза, а не первая.
Президент улыбнулся.
– Человек всегда сам создавал для себя трудности, а потом вынужден был их преодолевать.
– Да… Но теперь мы станем по-новому относиться к множеству известных вещей.
Быков посмотрел на часы. Странное дело: его наручный хронометр никогда не отставал, но сейчас секундная стрелка вяло трепыхалась, не перескакивая с секунды на секунду, а переползая – будто раздумывала, стоит ли вообще отсчитывать время. Быков поднял взгляд на электронные часы над входной дверью и поразился: прошло час и тридцать пять минут, он говорил втрое больше времени, чем рассчитывал.
– Вы все сделали отлично, – прошептал ему на ухо генерал Уколов.
Президент, стоя за столом, ждал, пока гости выходили из кабинета. Почувствовав на себе взгляд, Быков обернулся, пропустил вперед Серебрякову и Уколова. Взгляд президента, казалось, призывал задержаться на минутку. Мысль показалась Быкову нелепой, но, когда генерал покинул кабинет, он приостановился, ожидая… чего? Быков не знал.
– Бог создал человека по своему образу и подобию, – тихо произнес президент. – Это так?
Быков не был готов к ответу, но все же сказал:
– Человечество, Homo cosmicus – Бог для людей…
– Когда-нибудь это существо… ноосфера… космическое человечество… Homo cosmicus, как вы его называете… станет разумным. Перестанет развлекаться, создавая для нас летающие тарелки, призраков, галлюцинации…
Быков понял, что занимало президента.
– Когда человечество станет разумным, клетки его тела перестанут убивать друг друга.
Президент кивнул, соглашаясь. Хотя, возможно, имел в виду что-то другое.
Наступил вечер. Недавно прошел дождь – быстрый, летний, теплый, – и воздух был пропитан влагой. Машина ожидала Быкова у подъезда, но ему хотелось пройтись, и он догнал Елену Серебрякову, которая тоже, видимо, решила подышать воздухом после трудного разговора с президентом. Ей, правда, пришлось больше молчать и слушать, но Быков все сказал правильно, ее вмешательства не потребовалось. Однако устала она не меньше.
– Хороший вечер, верно? – Быков пошел рядом.
– Смотрите. – Серебрякова тронула Быкова за рукав и подняла взгляд.
Над древними стенами Кремля в вечернем московском небе в окружении уже выступивших, но пока еще слабых в сумеречном свете звезд, ярко блестел, не мерцая, светло-зеленый бриллиант.
– Знаете, – сказала Серебрякова, – я жалею, что мне так и не пришлось полететь им навстречу.
– Успеете еще, – улыбнулся Быков. – Такой специалист, как вы, наверняка будет нужен в следующих экспедициях.
– А вы?..
– Мое место на Земле, – вздохнул Быков. – Самое главное все равно на Земле, верно?
Зеленая планета Марс поднималась над горизонтом – не грозный греческий бог войны, а символ будущей мирной жизни.
Примечания
1
Ну, скажи мне, где же она, где та дорога к звездам (итал.) – слова из песни Лучиа Далла.
2
Английская детская считалочка XIX века, ставшая сюжетной основой популярного романа Агаты Кристи. В наиболее распространенном переводе звучит так:
Десять негритят решили пообедать. Один вдруг поперхнулся, их осталось девять.
Девять негритят, поев, клевали носом. Один не смог проснуться, их осталось восемь.
Восемь негритят в Девон ушли потом, Один не возвратился, остались всемером.
Семь негритят дрова рубили вместе, Зарубил один себя – и осталось шесть их.
Шесть негритят пошли на пасеку гулять, Одного ужалил шмель, их осталось пять.
Пять негритят судейство учинили, Засудили одного, осталось их четыре.
Четыре негритенка пошли купаться в море, Один попался на приманку, их осталось трое.
Трое негритят в зверинце оказались, Одного схватил медведь, и вдвоем остались.
Двое негритят легли на солнцепеке, Один сгорел – и вот один, несчастный, одинокий.
Последний негритенок поглядел устало, Повесился, и никого не стало.
3
Пищеварение (итал.).
4
Первый марсоход НАСА из двух запущенных в рамках проекта Mars Exploration Rover. Доставлен на Марс в январе 2004 года.
