Снаряд разорвался на гребне крепостной стены, другой – чуть ниже. Брызнули, полетели камни, глина, тучи песка.
– Да это, никак, артиллерия! – удивился Алексей. – Стодвадцатидвухмиллиметровые гаубицы… Дорого же нас ценят!
– На что рассчитывает Раббани, не пойму. Один неточный выстрел – и все дружно полетят к ихнему Аллаху, – возразил Николай.
– Думаю, они знают, что делают. Огонь ведется прицельно…
Измазанное кровью лицо Алексея было страшным. Канонада напоминала артподготовку, проводимую на крупных учениях. Но одно дело наблюдать ее со стороны, находясь в безопасном укрытии, и совсем другое – сидеть под ураганным обстрелом.
На крепость обрушивались десятки снарядов. Старинные, возведенные в прошлом веке, так много повидавшие стены оказались настолько прочными, что даже современной артиллерии трудно было проделать проходы. И все же постепенно дыры в них расширялись, зияя неровными краями. Канонада смолкла так же внезапно, как началась.
– Сейчас полезут… с четырех сторон, – прохрипел Алексей.
В белесое небо взлетела красная ракета. Прочертив дугу, лопнула, рассыпалась блеклыми искрами. И сразу раздался повторяемый сотнями глоток вопль: «Аллах акбар!» В проломы крепостных стен хлынул людской поток. Зеленые солдатские мундиры смешались с черным одеянием малишей и грязно-серыми халатами духов. Орущая лавина вливалась во двор, затопляя все свободное пространство.
С крыши арсенала гулко зарокотали крупнокалиберные пулеметы. Из чрева арсенала заговорили станкачи, сыпанула дробь нескольких автоматов. Прореживаемая огнем в упор, первая цепь атакующих сломалась. Бегущие сзади подмяли ее и попали под разрывы гранат. Николай яростно жал на гашетку пулемета, выпуская очередь за очередью.
– Да остановись наконец! – крикнул Алексей. – Пауза! Надо запастись патронами…
Пушник с трудом оторвал пальцы от спуска. Слепая ярость душила его, так бы и стрелял без остановки. Так бы и стрелял…
Подошел Барат. Лицо его было черным, мокрым от пота и слез. Дышал он тяжело, с присвистом.
– Два мои товарищ смерть принял, – сказал и закашлялся. – Скоро конец.
– Не каркай! – заорал Алексей. – Патроны тащи. Где Связист? Где Моряк? Жив?
– Дышу, едрена вошь, – донеслос из-под крыши. Там, возле станкача, примостился Загоруйкин.
– Перебирайся вниз! – приказал Алексей.
– Мне и тут не пыльно.
– Посмотри, что эти психи катят. Это ж горные пушки!
– Неужто решатся палить по пороховой бочке? – воскликнул Загоруйкин, поспешно скатываясь вниз.
– Из пушки по воробьям – пословица будто специально про нас. Раббани наши пулеметы на крыше – кость в горле…
– Мама родная, что сволочи делают, – завопил Загоруйкин и присел на корточки, зажав уши.
Хлопнул выстрел, снаряд угодил в левый верхний угол склада, разворотив огневые точки. И тут же залегшая было цепь поднялась вновь. Солдаты находились совсем близко, метрах в семидесяти. Атакующим оставался до цели последний бросок. Сзади подползало подкрепление, скапливаясь на передней линии. И Николай вдруг остро ощутил: сил сдержать вражескую лавину не осталось. Жизнь отсчитывает последние минуты. Край виден – вот он…
Ойкнул ротный, прильнул к земле. На виске чернело, взбухало маленькое отверстие, от которого по глубокой морщине потекла струя.
Пушника охватило холодное бешенство. Он нащупал связку гранат. Рядом люк, ведущий в подвал. Там штабелями взрывчатка… Острая, как удар тока, боль пронзила позвоночник. Пол, потолок, стены закружились, заплясали перед глазами. Лишь ударившись головой, Николай понял: отказали ноги. На этот раз – навсегда!
– Не смей, прапор, – раздалось за спиной. – Отдай мне!
Пушник увидел склонившегося над ним обезумевшего от страха Моряка. Он вырывал связку гранат и одновременно оттаскивал Пушника от разваливающейся баррикады.
– Значит, все-таки ты, а не Танкист? – спросил Николай, с ненавистью глядя на солдата.
– Я, прапор, я. Ты правильно вычислил. Но Антон Загоруйкин жил гадом, а умереть хочет человеком. На том свете сочтемся…
Тяжело затопали солдатские ботинки. Яростные крики, эхом оттолкнувшись op высоченных сводов, заполонили арсенал. Моряк ужом скользнул в подвал, последним усилием сдернул вниз Пушника.
Страшной силы взрыв потряс округу. Задрожала земля, закачались вековые стены. Над Бадаберой взметнулся огненный сполох. Небо окрасилось в цвет крови.
Примечания
1
Кафир – неверный.
2
Нис – нет!
