венецианскими окнами, мест тоже не было.
Наконец, удалось устроиться в «Большой Московской».
В просторном номере было холодно, в щели между стеной и оконной рамой задувал ветер, коченели пальцы.
Под вечер Делафар прошелся по Дерибасовской.
Улицу постепенно заполняла толпа. Такого странного причудливого смешения лиц, языков, одеяний Делафару наблюдать давно не приходилось — разве что в Марселе, где он не раз бывал в ранней юности во время учебы во Франции.
Кого здесь только не встретишь — строгие неулыбчивые моряки с английских дредноутов, веселые французские матросы в синих фуфайках и шапочках с помпонами, рослые зуавы — французские колониальные солдаты-наемники в красных штанах и красных фесках с синими перевитыми серебром кистями, офицеры добровольческой армии Деникина в защитных кителях с кожаными пуговицами и шинелях солдатского сукна, «дружинники», одетые в английские и американские шинели, гетманские сердюки и серожупанники в новенькой, с иголочки, венгерской, австрийской и немецкой формах, петлюровцы в синих жупанах, красных шароварах и смушковых шапках с длинными шлыками.
Встречались и польские легионеры с бело-малиновыми шевронами на голубых французских шинелях и в четырехугольных конфедератках с огромными окантованными медью козырьками, бельгийские офицеры- летчики в кожаных куртках и шлемах, задержавшиеся в Одессе после Первой мировой войны.
В театрах и кино проводились облавы на дезертиров, не желавших служить в деникинских войсках. Их выводили на улицу, но уже через несколько минут они возвращались обратно, всучив проверяющим взятку.
На Молдаванке, раскинувшей свои одноэтажные домики из белого ноздреватого камня, около товарной железнодорожной станции обитали торговки ношеным французским и английским обмундированием, воры и налетчики, отмечавшие удачные дела в шумных притонах.
А известный на всю страну одесский рынок — Привоз, где раньше краснощекие торговки в негнущихся брезентовых фартуках с прилипшей рыбьей чешуей продавали ставриду и скумбрию, а босоногие мальчишки предлагали связки бычков, стал огромной барахолкой, на которой можно было купить все — потертую австрийскую шинель, немецкие ботинки, антиквариат, настоящие и фальшивые золотые кольца и кулоны, меха, пахнущие нафталином, фильдеперсовые чулки, французские духи, много всякого привозного контрабандного товара.
На углу Дерибасовской и Екатерининской до глубокой ночи было открыто знаменитое кафе Фанкони, где встречались дельцы и подрядчики, маклеры и шулеры, главари уголовного мира.
Здесь обсуждались деловые новости, устраивались свадьбы и банкеты. Подрядчики заключали с капитанами иностранных торговых судов сделки на очистку пароходных труб и котлов. Чистили их за гроши тощие беспризорные мальчишки, которые ловко пролезали по изгибам пароходных труб.
Случалось, уходил в рейс пароход, а кто-либо из мальчишек засыпал от усталости или не успевал выбраться из сложного лабиринта труб.
В ночи часто раздавался мерный стук кованых сапог военных патрулей, быстрые деловые шаги, а иногда — редкие выстрелы и истерический женский смех…
Такой встретила Одесса Делафара — агента ВЧК «Шарля», который прибыл в город для выполнения специального задания…
Первый пункт инструкции гласил:
«Используя выходы на Одессу („Мирограф“ и „Калэ“), а также рекомендацию Виллема, внедриться в одно из штабных учреждений поближе к главному французскому командованию».
«Мирограф» — секретный канал ВЧК в Одессе, через который Делафару предстояло действовать, — киностудия, расположенная на Французском бульваре, 16, одна из первых и наиболее известных кинофирм в России.
Здесь снимали хронику и художественные фильмы. О сильном впечатлении от этих съемок рассказал впоследствии тогда еще юный одесский гимназист Валентин Катаев.
Называлась фирма внушительно: «Кинематографическое товарищество и кинофабрика». Столь же солидной была и ее эмблема — земной шар, опоясанный лентой, два профиля с двух сторон взирают на глобус. И текст: «Кинематографическое ателье „Мирограф. М.О. Гроссман. Одесса“.
Многолюдный пестрый «Мирограф» с его постоянной кинематографической суетой как нельзя лучше служил прикрытием для чекистской резидентуры в Одессе и не привлекал внимания многочисленных контрразведок, сменявших в городе друг друга в 1918 году — немецкой, австро-венгерской, деникинской, французской.
Историю «Мирографа» Делафар знал по рассказам заместителя председателя ВЧК Николая Скрипника, который в молодые годы часто бывал в Одессе и видел первые ленты, снятые «Мирографом» — «Автомобильные гонки в Одессе 22 июня 1908 года» и прибытие паровика-кукушки с офицерами, возвращающимися с маневров.
Основал фирму фотограф и предприниматель М.О. Гроссман, построивший на дачном участке своего брата скромный стеклянный павильон и лабораторию по обработке пленки. Имея единственный павильон, «Мирограф» снимал великое множество фильмов и среди них такие, как «Девушка у моря», «Деньги», «К единому богу», которые шли не только в Одессе, но и в Москве и Петербурге.
Почти во всех фильмах «Мирографа» в главных ролях снялся актер Петр Константинович Инсаров, который пользовался в Одессе необыкновенной популярностью.
В рекламных анонсах «Мирографа», где фамилии ведущих актеров указывались лишь с инициалами, а порой даже без них, его неизменно представляли как Петра Инсарова, словно подчеркивая тем самым особое к нему почтение.
К моменту англо-французской интервенции Инсаров уже почти год был резидентом ВЧК в Одессе под кодовым именем «Апостол». Завербовал Инсарова его друг, старый подпольщик, чекист Иван Михайлович Кабанцев, известный в Одессе театральный режиссер, которому не раз по служебным и творческим делам приходилось бывать в «Мирографе».
Инсаров участвовал в январе 1918 года вместе со своим другом Кабанцевым в пресечении подрывных действий одного из сотрудников английской миссии в Одессе, оставшейся в городе еще со времен Первой мировой.
Перед вступлением интервентов оба агента — Инсаров и Кабанцев были оставлены в Одессе «на оседание».
Им сказали: «Ждите, к вам придут».
К ним явился «Шарль».
А кто скрывался под кодовым именем «Калэ»?
Делафар знал, что «Калэ» — это Калистрат Григорьевич Саджая, бывший студент-медик Одесского университета, агент ВЧК, прибывший в Одессу незадолго до Делафара, человек, по словам Михаила Кедрова, решительный и бесстрашный.
Делафар должен был объяснить всем троим, что отныне они действуют под единым началом Особого отдела ВЧК.
Прибыв в Одессу, Делафар должен был встретиться с Инсаровым в «Мирографе» или у него дома на Карантинной, 4, квартира 2. Делафар решил, что безопаснее встречаться в «Мирографе», который посещает по делам фирмы множество людей.
Из беседы с Инсаровым Делафар выяснил, что тот часто бывает в «Доме кружка артистов» в Колодезном переулке, единственном отапливаемом месте в холодной Одессе, которое посещает местная художественная элита, старшие и высшие офицеры французских войск.
Нередко захаживал сюда и сам всемогущий начальник штаба войск Антанты на юге России полковник Фрейденберг, благосклонно относящийся к Инсарову. Полковник вообще считал себя знатоком искусств, покровительствовал артистам, особенно «кинозвездам», приехавшим еще летом для съемок на солнечной одесской натуре.
Информацию Инсарова, полученную в «Доме кружка артистов», Делафар считал чрезвычайно полезной.
Агент «Апостол» работал четко.
