– Это как? – не понял Карманов. Да и мы с Алексеем недоуменно смотрели на генерала. Он что, собирается все спустить на тормозах? Заметив нашу реакцию, Левандовский усмехнулся:
– Ну что вы так на меня смотрите? Неужели вам непонятно, что, если я просто засажу этого типа в места не столь отдаленные, то я вряд ли смогу вернуть себе сына и невестку. Да и эта тварь, его жена, уйдет от наказания, поскольку без помощи этого урода мы вряд ли ее найдем. Поэтому, любезнейший, – обратился он к Михаилу, – я предлагаю вам сделку. Поскольку лично вы явились косвенным источником наших проблем, то я не буду преследовать вас, работайте спокойно, но! – голос генерала затвердел. – Но вы обязаны разработать методику возвращения памяти, вы обязаны вернуть мне детей.
– Но я никогда этого не делал, боюсь, что… – замямлил Михаил, но генерал резко оборвал его:
– Ты много чего никогда не делал, но раньше тебя это не останавливало. В общем, так! Если хочешь жить и работать дальше почти так же, как и раньше, ты, во-первых, вернешь мне детей в здравом уме и памяти, во-вторых, твоя лаборатория переходит под мой личный жесткий контроль, а в-третьих, отдашь нам свою жену. Или ты все еще любишь ее и все готов простить?
– Люблю, – угрюмо ответил Карманов, – но я согласен на ваши условия. Я сделаю все возможное.
– Вот и отлично! – поднялся генерал. – Тем более что выбора особого у тебя все равно нет. А теперь пошли, пора браться за дело!
Эпилог
– Да ты что! – глаза Таньского стали похожи на мисочки для хомяков. Я бы сказала – на блюдца, но, представив себе Таньского с глазами в пол-лица, как у стрекозы, содрогнулась. Нет, все-таки мисочки для хомяков подходят по размерам больше. А Таньский от избытка чувств просто изнемогала: – И что, этот Карманов все сделал?
– Ну что значит – сделал? – возмутилась я. – Я когда вернулась домой?
– Вчера.
– Вот. А до этого я неделю прожила у Алексея…
– Ну и как? – замурлыкала подруга.
– Все нормально, – попыталась ответить я легким и независимым тоном, но, похоже, актриса из меня фиговая, во всяком случае, я отчетливо ощутила, как мои щеки заполыхали, а сердце ухнуло куда-то вниз, словно я каталась на качелях.
– Ничего себе нормально! – фыркнула наблюдательная зануда. – Да ты вся огнем горишь от одних мыслей! Наверное, твой Лешка просто виртуоз!
– Дура ты, Таньский! – печально произнесла я. – И с этим уже ничего не поделаешь.
– Это почему это? – возмутилась подружка.
– По кочану это, – припечатала я. – Чтобы ты впредь не молола всякой ерунды, я скажу тебе только одно: Лешка – это я, а я – это Лешка. И все. Без комментариев.
– Понятно, – Таньский тяжело вздохнула. – Завидую я тебе, подруга, столько приключений выпало, просто сериал какой-то. И еще твой Лешка! А тут… – зашмыгала она носом, – скука и серость, с утра до вечера – цифры, цифры, меня уже тошнит от этих цифр, они мне по ночам снятся вместо эротических сновидений.
– Да ладно, Таньский, не грусти, – накапала я подруге еще «Кэролайнза», – будет и у тебя праздник, вот увидишь! Давай-ка пока сладенького лизнем.
– Ну давай. Так что там дальше-то, ты же не дорассказала! – опять загорелись любопытством глаза Таньского.
– Так вот. Ксюша, ой, все время забываю, что она Алина, слава богу, пошла на поправку. И самое удивительное, что она сама все вспомнила! Тут, наверное, все вместе сложилось – и потрясение, которое она испытала при виде Кузнечика, и то, что она ударилась головой, во всяком случае, теперь она уже дома и не отходит от дочери, а та от нее.
– А ее муж?
– Вот с Артуром сложнее. Поскольку им с Алиной лекарство вводили внутривенно, то и стирание личности получилось сильнее. Мне ведь Жанна с текилой дала препарат, поэтому, думаю, мне было проще вернуться. Алине помог материнский инстинкт, это штука серьезная. А у Артура пока проблемы. Его пришлось положить в клинику Карманова.
– У него что, своя клиника?
– Ну, не совсем чтобы клиника, у него закрытая исследовательская лаборатория в лесу, где он и разрабатывает свои препараты.
– А ее что, не закрыли?
– И не закроют, правда, работать он теперь будет под контролем генерала Левандовского и только на его контору. Сейчас у Карманова одна задача – вернуть память Артуру. Кстати, вместе с Артуром в лаборатории и Марина, кухарка, лежит, ее, оказывается, эта зараза тоже переделала, видите ли, ей захотелось вкусно кушать!
– Вот же…! – в сердцах выпалила Таньский. – Извини, конечно.
– Да ладно, по-другому-то и не скажешь! – махнула рукой я.
– Так ее смогли вернуть, Жанну эту?
– К сожалению, нет. Во всяком случае, если верить Карманову, он вызвал ее домой, сообщив, что все в порядке, все вопросы решены. Жанна из Литвы выехала, но сюда не вернулась. Затерялась где-то. Денег у нее достаточно, муж на ее имя еще раньше счет открыл. Правда, по настоянию Левандовского-старшего он этот счет заблокировал, но там к этому моменту не оказалось ничего, счет был пуст. Жанночка все деньги перекинула на другой.
– Как ты думаешь, – задумчиво проговорила подруга, – Михаил жену предупредил или она сама что-то почувствовала?
– Понятия не имею. Вроде этот тип здорово разозлился на супругу, когда узнал, как она к нему на самом деле относится, горел жаждой мести. Да и генерал контролировал все его звонки и переговоры. Но кто знает! Во всяком случае, за каждым его шагом следят по-прежнему, авось удастся выйти на его жену.
– Неужели же она выйдет сухой из воды? – возмутилась Таньский. – Натворила дел – и вся в шоколаде?
– Ой, не знаю, – пригорюнилась я. – Я боюсь, что она нас с Лешкой в покое не оставит, пока на свободе.
– Думаешь?
– Уверена. Ее ощутимо щелкнули по носу, я же тебе рассказывала, что устроил ей Лешка…
– Да уж, – хихикнула подруга, – он молодец.
– И неужели ты думаешь, что эта гадюка простит нам такое унижение и свое изгнание? Да она наизнанку вывернется, но будет пакостить нам со всей страстью… – Тут меня прервал звонок телефона. Услышав мелодию песни Майорова, мудрый Таньский отправилась на кухню мыть посуду. Я взяла трубку:
– Здравствуй. Я люблю тебя. Ну, ты знаешь об этом.
– Нет уж, вредный толстый глупс, – засмеялся Лешка, – я хочу слышать это всегда…
