— Это хорошо. Кто привел войско?
— Иван, сын коназа Димитро Нижегородского.
— Он опытный полководец?
— Не знаем. Иван никогда раньше не водил столь много воинов. Говорят, очень любит хвастаться.
— Хвастаться? Это хорошо! — рассмеялся Араб-Шах, хотя ему было совсем не до смеха: против него стояли сейчас три могучие рати — Кудеяр-бея, Олега Рязанского и княжича Ивана Нижегородского.
«Три копья мне сразу не переломить, — думал хан. — Как бы ухитриться сломать их по одному... Если я двину тумен навстречу Ивану, Кудеяр-бей и с места не сдвинется. А вот коназ Олег наверняка ударит мне в спину. Подожду покамест...»
Любопытно было Араб-Шаху, кто первым из противников пришлет к нему послов для переговоров. От Олега Рязанского он никого не ждал: здесь все было ясно — в бою встречались.
Первым дал о себе знать Кудеяр-бей. И сделал он это не сам по себе: Мамай торопил.
— Наш дозор задержал Ачи-Ходжу и с ним еще двух мурз, — доложил басом немногословный начальник охраны Араб-Шаха Марулла-джагун.
Всегда невозмутимый хан кок-ордынский рот разинул от крайнего изумления: Ачи-Ходжа осмелился добровольно приехать? Может быть, ему послышалось?
— Нет, не послышалось, — возразил Ма-рулла. — Это в самом деле Ачи-Ходжа. Тот самый.
— Ладно. Запри его покамест в хижину с крепкими стенами. Стражу поставь и никого к нему не подпускай.
— Внимание и повиновение! — обрадовался силач, считая справедливость в этом мире превыше всего.
— А тех двоих, которые с Ачи-Ходжой приехали, ко мне тащи.
Сотник еще раз проревел о послушании и ушел исполнять приказ.
Двое чуть ли не догола раздетых стариков возмущенно верещали о неприкосновенности своих персон, когда их бесцеремонными тычками в шею пригнали и поставили на колени перед Араб-Шахом.
— Где ваши пайцзы? — насмешливо спросил их хан, отлично зная, где эти самые пайцзы теперь.
— С нас их сорвали твои разбойники! — брызгал слюной один из послов с морщинистым лицом и козлиной бородой.
— А где ваш ярлык киличей? — искрил глазами Араб-Шах, только что ознакомившийся с содержанием верительных грамот Ачи-Ходжи и его спутников.
— Тоже отобрали. Аллах накажет тебя за наше поношение! — кипятился тот же старик.
Другой только подвывал ему, слова не разобрать.
— Кто среди вас старший?
— Ачи-Ходжа. Он великий карача самого султана Дешт-и Кыпчака Могучего и Карающего Мухаммед- Буляка! — провизжал наконец и второй. — Но его уволокли куда-то!
— Это хорошо, — подвел итог Араб-Шах. — Говорите, чего вам от меня надо? Да взвешивайте ваши слова на весах осторожности! — вдруг рассвирепел хан. — Видите, сколько здесь деревьев?! На части разорву каждого! Говори ты! — ткнул он пальцем в козлобородого.
Старики враз перестали возмущаться, а козлобородый ответил грозному хану веско и торжественно:
— Великий Султан Дешт-и Кыпчака Могучий и Сильный Мухаммед-Буляк предлагает тебе пайцзу начальника над всеми своими войсками!
— Великий султан? — скривился Араб-Шах. — Может быть, пайцзу бакаула мне предлагает Мамай, а не султан?
— Конечно! — простодушно подтвердил второй посол, уверенный, что перед столь страшным именем рухнет дерзость этого маленького ростом человека.
— Пайцза бакаула и так у меня, — заметил Муззафар. — И получил я ее не от безродного бродяги Мамая, а из рук настоящего Султана Дешт-и Кыпчака, Потомка Потрясателя Вселенной Али-ан-Насира, убитого по приказу недостойного шакала, того же Мамая, нагло именующего себя беклербеком!
Послы склонили бритые головы. Вид стариков был жалким и униженным.
— Эй, Марулла! — позвал хан. — Тащи сюда Ачи-Ходжу.
Батыр буквально понял приказание и приволок высокородного сановника за воротник, едва не задушив его по дороге.
— Что скажешь ты? — спросил его Араб-Шах.
— Я должен говорить с тобой наедине.
— Нет!
— Тогда знай, кюряган, если мы не вернемся к Кудеяр-бею через три дня, он повесит тебя на первой попавшейся березе!
— На березе? Это хорошо. Все?
— Все покамест.
— Покамест не будет. Если есть, что сказать еще, говори сейчас. Или проси.
— Я прошу Аллаха, чтоб он дал тебе мучительную смерть! — заявил Ачи-Ходжа. — Ты нарушил закон гостеприимства!
— Урусы говорят: «Незваный гость хуже татарина». То есть хуже нас с тобой, — рассмеялся хан. — Даже нас хуже, понял? Как ты смел явиться передо мной?! Ты, убийца самого Султана Дешт-и Кыпчака, Светоносного Али-ан-Насира?!
— На то была воля беклербека Мамая.
— Он не судья Потомку Потрясателя Вселенной. Он раб его!
— Кто ведает, чьей рукой карает Аллах врагов Высочайшей Орды?
— Я ведаю! — повысил голос Араб-Шах. — Моей рукой он покарает тебя. Береза, говоришь? Это хорошо! Очень хорошо. Эй, нукеры! Повесьте его на березе за ноги! — Он кивком указал на Ачи-Ходжу.
— Пусть отпустят мои руки, — глухо проговорил тот. — Я должен помолиться перед смертью.
— Развяжите его! — приказал хан. — Пусть помолится.
Воины живо выполнили этот приказ.
Ачи-Ходжа потер запястья, поморщился, достал из-за пазухи янтарные четки...
Араб-Шах чутьем воина угадал в неторопливых движениях старика грозную опасность. Он кошкой прыгнул вперед и вырвал желтые камешки из рук коварного посла. Тот ощерился, словно волк, загнанный в западню, но не успел и шевельнуться, как Марулла скрутил ему руки.
Хан внимательно оглядел каждый обломок янтаря. В одном просвечивала пружинка и тонкая игла.
— Так вот чем ты жалишь, скорпион Мамая?! Теперь сам испытай свое жало! Держи! — Он направил острие иглы прямо в лицо старика и надавил чуть заметный выступ.
Игла впилась в щеку Ачи-Ходжи, тот дернулся и рухнул головой вперед. Могучий сотник Марулла отпустил его руки и отшатнулся.
— Не бойся, пехлеван. Скорпион подох от собственного яда. Теперь он уже никого не ужалит. — Араб-Шах спокойно уселся на свое место и удивленно указал пальцем на спутников Ачи-Ходжи: — А почему эти двое еще не на березе?
— Подожди, о Великий Хан! — в ужасе возопил козлобородый. — Прости, мы не виноваты в делах этого скорпиона, пусть Азраил унесет его в свое царство огня и мучений! Я должен сказать тебе Тайное!
— Хватит тайн. Эй, нукеры, поторопитесь...
Не было здесь ни одного мурзы, и некому было заступиться за обреченных. Казнь мог бы остановить Сагадей-нойон, но он с тысячей батыров сторожил броды перед войском Кудеяр-бея. А когда о расправе узнал Аляутдин и примчался к хану, спасать уже было некого: мурзы Мамаевы висели на деревьях.
— А-а, мухтасиб, — несколько смущенно встретил его Араб-Шах. — Мне нужно сказать тебе кое-
