степи...
Летко колебался всего мгновение.
— Братие, на конь! — воззвал он. — Подмогнем князю Харуку, авось и он нас не оставит милостью!..
Руссы, сверкая кольчугами, летели по степи на своих высоких поджарых конях. Впереди на сухоногом карабаире сидел, пригнувшись, Умаш. Хазарин показывал дорогу.
Пурга кончилась. Было морозно. Любопытные звезды удивленно мигали в искристом небе. Бежала впереди отряда полная луна и добросовестно освещала богатырям их бранную дорогу.
Умаш вел руссов к темневшей вдали дубраве. Справа, в версте от них, перемещались по белесому полю темные расплывчатые пятна. Над ними взблескивали тусклые молнии: это рубились воины Харук-хана с ночными разбойниками.
— Нам надо догнать отбитые табуны. Они уходят туда! — показал Умаш плетью левее пастбища.
Через час стремительного бега впереди стали угадываться другие пятна, они увеличивались в размерах, от краев их отрывались иногда отдельные точки: руссы догоняли табуны.
— Коназ-ур-рыс! — прокричал проводник. — Ты гони карапшиков прямо, а мне дай десяток богатуров. Тут есть низина, которую врагам придется обходить стороной, и мы перережем им путь!
— Араз! — крикнул Летко чернобородому воину с кривой саблей на поясе. — Спеши со своими за ним!
Летко взмахнул плетью, и его серый иноходец полетел птицей. Десяток гридей Араза вместе с проводником стал забирать влево и через мгновение исчез, словно провалился.
Летко догонял похищенный табун. Гриди, скакавшие за ним, заметно отстали. Масса коней впереди вдруг стала сбавлять бег. Лошади храпели, останавливались.
«Успел Араз!» — подумал сотский и неожиданно увидел прямо перед собой громадного всадника на белом высоком коне.
— Не спеши к смерти, щенок! — крикнул тот по-хазарски, взметнув над головой широкий кривой меч.
«За глуздыря[19] меня принял», — подумал Летко и коротким взмахом метнул узкий кинжал с тяжелой рукоятью в грудь врага. Великан дернулся в седле, выронил занесенный меч и повалился навзничь.
Но Летко, промчавшись мимо, уже не видел этого. Он наметил другую жертву: в открытую степь, прочь от табуна, убегал на быстроногом карабаире лихой наездник. Конь беглеца скакал легким летящим наметом.
— Не уйдешь, с-собака, — процедил русс. Его иноходец успел отдохнуть и сейчас медленно, но неумолимо догонял неведомого всадника.
Беглец оглянулся, рванул тетиву лука: свистнула стрела. Летко уклонился, закрутил над головой аркан, метнул и резко осадил коня. Рывок! Оглушенный падением противник катится по снегу. Русс прыгнул на него прямо с седла, связал в мгновение ока.
Хазарин очухался быстро, глянул на победителя. По броне, шлему, конской сбруе пленник узнал русского витязя и как будто обрадовался.
— О-о, урус-богатур! Откуда ты здесь? — по-русски воскликнул он.
Летко глянул в лицо ночного разбойника. В свете полной луны что-то знакомое почудилось в хищном оскале степняка.
— Алмаз-хан?! — удивился русич.
— Ты знаешь мое имя? — осклабился хазарин. — Скажи, как зовут тебя, урус-богатур?
— Летко Волчий Хвост, посол великого князя Руси к Хакан-беку Козарии!
— О-о! Честь тебе! — Хан вскочил на ноги и поклонился: связанные руки ему как будто и не помешали.
«Ловок!» — восхитился Летко.
— Отпусти меня, и каган Урусии скажет тебе рахмат[20]. Я кунак[21] кагана Святосляба. Или ты этого не знаешь?
— Ведаю. Да ты на разбойном деле попался. А у нас на Руси...
— Здесь не Урусия! Я у Харук-хана свое брал. Каган Святосляб два года назад все табуны Харука угнал в отместку за то зло, которое хан принес вашей земле. Сам старый пес в неволю попал. На этих пастбищах я новые табуны собрал, а теперь все должен отдать этому облезлому шакалу... Зачем вы его не зарезали? Он еще сотворит вам горе, урусы. А теперь развяжи меня, и золото из моих рук потечет в твой кошель, как только ты приедешь в мой аил!
Летко задумался. Потом сказал:
— Князь Святослав велел передать тебе, Алмаз-хан, што дарует тебя Немиров-градом, землицей при нем и тремя тысячами коней. О прочем после скажу, как к тебе приеду.
Витязь развязал путы, освободил хана.
— Как ты оправдаешься перед князем Харуком? Он, небось, в полон кого ни то взял из воев твоих.
— Воины не мои. Это карапшики хана Бичи. Они не знают, кто я. Только Бичи-хан знает, а его здесь нет!
— Ловко! — рассмеялся русс. — Как же мне быть с тобой, князь? Конь-то твой ускакал. А вой мои вот-вот тут будут.
— Дай своего скакуна! Потом его верну и другого в придачу дам.
— Жаль Серого, — нахмурился Летко. Потом махнул рукой. — Да делать нечего. Бери!..
Когда Харук-хану доложили, что табуны отбиты, он задумался. Долго молчал, размышляя:
«Несерьезный человек посол урусов. Горячий. Сорви-голова. Не такому следует нести железо слов кагана Святосляба. Тяжесть послания мира или войны способен поднять только умудренный прожитыми годами коназ. А этот урус-богатур везет в Итиль-кел шелуху, легкую, как весенний ветер. Доглядчик он, не более того...»
В юрте эльтебера шелестел огонь — загадочный дух древнего бога хазар Тенгри-хана[22]. Хищное пламя приковывало взор, будоражило мысли.
— Но не мне помогать сопливому мальчишке, возомнившему себя настоящим каганом-беки Великой Хазарии, — подумал вслух Харук. — Асмид-хан? Да-да! Хитрец и трус! Заяц в логове льва! Тьфу!
Харук звякнул серебряным колокольчиком. Приказал вошедшему слуге:
— Позови Умаша!
Тот явился тотчас, словно за дверью стоял.
— Приготовь все для дороги. Завтра с сотней богатуров поедешь в Итиль-кел. По пути будешь охранять урусского посла, внимательно слушать, о чем будут говорить урус-богатуры и сам Ашин Летко. Нужные мне слова пересылай с гонцами немедля.
— Слушаю и повинуюсь, мой эльтебер!
— В Итиль-келе найдешь купца Исаака...
— Иудея?!
— Да. Передашь ему этот кошель. — Хан бросил кожаный мешочек Умашу. — Здесь пятьсот динаров. Отдашь ему также этот свиток. Он знает, что с ним делать. В Итиль-келе тоже все слушай и самые спешные вести шли с гонцами. Про меня — никому ни слова, если бы тебя даже жгли огнем. Особенно остерегайся ал-арсиев Асмид-хана.
— Слушаю и повинуюсь, о эльтебер!
— Я первым должен узнать, о чем будет говорить урусский посол с каганами Хазарии.
— Ты узнаешь об этом, повелитель!
— Иди! И пусть охранит тебя аллах!
Глава четвертая
