— Пошли! — приказал незнакомец. — Среди воинов в стане держись прямо, иди твердо, не оглядывайся. Если заподозрят, тогда...
Они выскользнули из сакли. Стояла светлая ночь. Заря только что угасла. От реки тянуло вечерним паром. Было тепло, и первый ночной ветерок принес со стороны Дикого Поля запах горелой полыни.
Двое шли через боевой стан руссов. Спокойно и размеренно шагали мимо походных костров. На них никто не обращал внимания.
— Не торопись, — иногда одним дыханием предупреждал Асмида неизвестный.
Так вышли они к валу неподалеку от северной угловой башни. Здесь злоумышленники затаились, угадав дозорного в ночи.
За рекой, там, где по кострам угадывался русский боевой стан, внезапно полыхнуло пламя. По реке растекся многоголосый вой, и тут же грохот яростной битвы заглушил все.
Дозорный сделал несколько шагов в сторону гула и пламени. Все руссы на острове и хазары в крепости поспешили узнать, в чем дело. Даже каган засмотрелся.
— Вперед! — дернул его за рукав спутник. — Вперед или будет поздно!
Две стремительные тени позади дозорного скользнули к стене. Часовой ничего не заметил. Громада башни как-то сразу нависла над беглецами.
— Что же дальше? — выдохнул каган. — Нам не преодолеть этой стены. И голос своим подать нельзя, урусы сразу услышат и зарежут нас.
— Я знаю потайной ход в крепость. Иди за мной.
— Куда?
Спутник не ответил, шагнул в реку. Каган последовал за ним. Когда воды оказалось по грудь, неизвестный прошептал:
— Здесь поднырнуть надо. Не бойся, держись за мою руку и не дыши. Тут всего три шага под водой. Готов?
— Да!
— Сбрось с себя шлем и плащ. Пошли.
Незнакомец крепко схватил Асмида за руку. Хазарин, повинуясь приказу, нырнул. Рывок — и они оказались в кромешной тьме. Воды здесь было по горло.
— Где мы?
— В тайном ходе внутри крепостной стены. Тут лестница, она приведет нас в башню. Осторожнее!
Асмид и впрямь нащупал ногой скользкие ступени. Они шаг за шагом выбрались из воды.
— Подожди. Здесь должен быть факел.
Незнакомец пошуршал ладонью по стене.
— Ага! Есть!
Асмид зажмурился от ярко полыхнувшего снопа искр. Через мгновение незнакомец ловко добыл огонь с помощью огнива, и вскоре пламя факела вырвало из темноты профиль строгого горбоносого лица.
— Кто ты?
— Я друг хазар! Я узнал тебя, царь Итиля! Привет тебе от базилевса Никифора Фоки! Он приказал помогать тебе. Меня зовут Лорикат.
— Я осыплю тебя золотом с ног до головы! — воскликнул каган-беки Асмид. — И помощь великого кагана Румии Никифора я оплачу десятикратно! Веди меня дальше, хитрый рум!..
Оставшийся в Саркеле за старшего Амурат-хан чуть в обморок не упал от страха, когда Могучий внезапно возник перед ним.
— Где Ядре-беки?! — рявкнул знакомый голос властителя военных сил Хазарского каганата.
— Т-т-там! — указал куда-то влево ошеломленный хан.
— Веди его сюда!
7. Буря над логовом волка
Глава первая
Одоление мужеством
Еще раз в тот день Джурус-тархан бросил ярость своих туменов на русские копья. Этот удар был особенно сильным и удачным для хазар. Ал-арсии сумели разрушить левое крыло живой богатырской стены. Свенельд растерялся всего на мгновение, и его конная дружина была смята и оттеснена. Сам варяг, воеводы Добрыня и Скопа, гриди Рада Полчного и конные сторонники отчаянно рубились мечами. Все большие массы степняков теснили их. Но богатыри стояли насмерть и не отступили, чтобы не дать врагу ударить в тыл своим пешим товарищам. И подвиг их и спасение было в одном — продержаться.
Святослав сам повел резервный полк на осатаневших от удачи хазар. Пять тысяч пеших ратников шли на помощь конникам Свенельда. И все военное искусство великого князя Киевского могло сейчас опираться только на стойкость и мужество этих воинов, взятых от сохи.
Джурус-тархан ликовал: несокрушимое войско урусов медленно, но неуклонно отступало к реке.
— Вперед, богатуры! — громко взывал он.
— Аллах! Тенгри-хан! Хаз-за-ар-р! Ур-р-а-агх! — победно катилось над рекой.
Плотный строй рослых богатырей под водительством самого Святослава организованно и мощно встретил прорвавшихся в тыл кочевников. Одновременный удар тысяч тяжелых копий здесь, на узкой береговой полосе, был неотразим. Конная толпа степняков подалась назад, и почти половина ее пала растерзанной и мертвой. Полк Святослава, иногда совершая короткие выпады копьями, упорно продвигался вперед и вскоре достиг места, где с мужеством отчаяния рубились комонники Свенельда.
Горьким оказался этот день для руссов. Пал с тяжелой раной в груди переяславский тысяцкий Жизнемир. Хазарский меч рассек шлем несокрушимого богатыря Добрыни, и кровь залила его лицо, но витязь киевский не ушел с поля боя и, руководя товарищами, сам продолжал наносить тяжелые и неотразимые удары сначала мечом, а когда он сломался — увесистой палицей.
Воевода-тысяцкий Скопа, ловкий и лихой наездник, увидел в сутолоке неистовой сечи хазарского хана Бучака. Бек распоряжался боем, от него отлетали всадники с приказами, и в какой-то момент хан оказался один. Скопа ринулся к нему. Бучак поздно заметил руСеа, но меч из ножен успел вырвать. Схватки по сути дела не было.
— Вот вам два князя замест одного! — крикнул витязь и развалил знатного хазарина секирой до седла.
Но налетело на смельчака без малого два десятка ал-арсиев. Еще четверых поверг наземь богатырь и сам пал, изрубленный мстительными мечами хазарских белых воинов.
Смерд Брева Черный упал с коня. Не растерялся ловкий пахарь, прыгнул в канаву и оттуда стал рубить ноги хазарских скакунов. Уже к концу боя в рытвину к нему свалился могучий степной богатырь. Враги долго боролись, оба получили смертельные раны и оба остались лежать бездыханными, так и не отпустив горла один другого.
Сабля Тимки Грача висела на запястье правой руки, потому что ловкий и хитрый переяславец не желал расставаться с луком. Множество степняков пали от его метких стрел. Но и его стрелой достали: закрылся левый Тимкин глаз, упал шабра Кудима Пужалы на сыру землю раненый, потерявший сознание, но
