ноугородских, как он того хотел. А теперь тот Талиб-царь у меня вот где! — Князь сжал пальцы в кулак... — Ладно, завтра с Добрыней поспешишь назад. Все, што надобно, воевода сей передаст Летке. А тебя за весть добрую жалую десятью гривнами серебра и двором в Киев-граде!
Останец хлопал удивленными глазами и только рот разевал. Наконец отрок пришел в себя, вымолвил:
— А яз мыслил, ты плетьми меня наградишь за весть черную о погибели на земле булгарской воев нашенских.
— Витязям земли Святорусской слава! Они за правое дело жизни свои положили и тем принесли Руси мир с булгарами. Это главное! Ты мне добрую весть о том принес. А по делу и награда... А потом, молод ты еще. Знал хитрый Летко Волчий Хвост, кого послать. Яз тебя и за другую весть пожалел бы, за самую черную. — Великий князь Киевский замолчал, опустив голову в глубоком раздумье.
Останец больше не решался ничего говорить. Святич греб молча и за все время пути не проронил ни слова. Наконец Святослав очнулся от дум, поднял голову, глаза его грустно смотрели на реку.
— А по воям, павшим в булгарской земле, мы тризну тут сотворим. Огненную тризну! А плясать на ней заставим самого хакан-бека Козарского!
Челн только что миновал крепость, князь показал на нее рукой:
— Гляди, брат Останец, как мы стены сии каменные жечь будем!
Отрок обернулся, глаза его широко распахнулись.
— Да-а! — протянул он изумленно. — И впрямь! Лепота-а! Огонь-то по воде плывет, а?..
Сотни челнов, нагруженных смолой, дегтем и дровами, пылая, катились по стремнине к Саркелу.
Глава шестая
Заговор против Руси
— Что они делают? — ни к кому в отдельности не обращаясь, спросил каган-беки Асмид.
— Поджигают кумвары, о Могучий! — доложил из свиты ханов бек тургурдов Ровдух-богатур.
— Без тебя вижу! Но к чему? — Асмид не выспался и был зол, как сто шайтанов.
Беки молчали. Они вообще последние дни не подавали голоса. То ли надеялись на своего кагана или только вид делали, что надеются с покорностью и послушанием.
Между тем подожженные руссами челны и плоты приближались к подножию восточной башни, где стояли хазарские военачальники. Ханы подошли к краю площадки и через бойницы посмотрели вниз: горящее дерево течением прибивало к камням. Весь восточный угол Сарке-ла заволокло густым черным дымом. Огонь взметнулся высоко. На башне стало трудно дышать.
— Они что, дураки? — кашляя, спросил каган. — Они что, хотят поджечь камень? Ха-ха-ха-кха-кха!
— Поистине у Святосляба помутился разум! — поддержал Могучего Амурат-хан.
Все остальные беки стали поддакивать, косясь на кагана: задыхаться в смрадном дыму никому не хотелось, и они ждали, когда, наконец, надоест это и Могучему.
Но тот, вопреки здравому смыслу, продолжал стоять здесь, хотя разглядеть что-либо на реке из-за черно-сизой удушливой мглы было решительно невозможно.
Ханов корежило, они задыхались. Вдруг все ощутили палящий жар, и перед глазами хазар взметнулся в небо гигантский язык тусклого пламени.
Каган-беки отшатнулся, закашлялся и поспешил вниз. Башня наполнилась дымом, дышать в ней было почти невозможно, богатуры уже давно покинули ее. Невольно Асмид ускорил шаги, он почти бежал. Эльтеберы хрипло дышали ему в затылок. Уже на выходе старый Гафур-хан схватился за горло и рухнул. Тургудов рядом не было, а беки слишком дорожили своим здоровьем и потому бросили высокородного товарища без помощи. Каган же ничего не заметил.
— Пошли туда! — показал Асмид на южный донжон. ..
С высоты двадцати метров беки, прикрыв ладонями глаза от лучей встречного солнца, жадно следили за рекой.
Асмид обернулся, мрачно глянул на своих сподвижников, помолчал, играя скулами, потом спросил:
— Где Гафур-эльтебер?
Ханы притворно удивились, стали оглядываться.
— Найдите его!
Поскольку приказ был высказан не к кому-либо лично, а вообще, то все и ринулись исполнять повеление кагана. Через мгновение Асмид остался один.
— Коназ-пардус ничего не делает просто так, — размышлял он вслух. — Неужели урус надеется, что огонь сокрушит кирпичную кладку? Наверное, уверен в этом. Но почему?.. Однако много пищи для огня заготовил Святосляб, — отметил каган-беки, наблюдая за рекой.
А с верховьев все плыли и плыли горящие плоты, и конца им не было видно. Крепость препятствовала проходить им дальше по стрежню, и столбы секущего огня с черным дымом уже полыхали выше стен и башен.
По одному вернулись ханы. На лицах их застыло выражение скорби и страха.
— Где Гафур-эльтебер? — снова спросил каган. Ханы опустили глаза, потом подняли их к небу и помолились аллаху за упокой души достойного.
— Ротозеи, — равнодушно бросил Асмид. Помолчал. Глянул на сподвижников. Спросил: — Что может сделать огонь с камнем? Кто скажет? Только воздержитесь говорить, что каган Святосляб дурак.
— Позволь мне, о Могучий! — выступил вперед храбрый и прямодушный бек тургудов Ровдух- богатур.
Каган-беки с сомнением посмотрел на него, однако кивнул утвердительно.
— Если бы камни стен и башен были сухими, огонь ничего бы не сделал с ними. Но... — Ровдух показал на стену, — за много лет вода проникла внутрь. Как только огонь разогреет воду внутри кладки, пар станет рвать камень и стена рухнет.
— Та-ак! — не поверил ему каган. — А вы что скажете? — холодно спросил он ханов.
Амурат выступил вперед. Асмид поморщился и пальцем указал ему на прежнее место. И тогда ханы наперебой стали восхвалять мудрость Ровдух-богатура.
— Повелеваем! — Каган-беки в упор смотрел на Амурат-хана. — Повелеваем насыпать вал позади стены!
Тот хотел было возразить что-то, но промолчал, поклонился и поспешил вниз исполнять повеление...
За необычным огненным штурмом крепости с интересом наблюдали патрикий Михаил и царевич Василий.
— Скажи, — вопрошал царский отпрыск, — неужели архонт россов намеревается таким способом сокрушить камень? Ведь это не дерево!
— Сфендослав — смышленый варвар! Если он задумал именно так брать крепость, простоявшую сто тридцать лет, то он ее возьмет. Можешь не сомневаться.
— Если это случится, я перед всеми поклянусь, что Сфендослав самый искусный полководец в наше время! — воскликнул пылкий отрок.
— А потому и самый опасный враг Романии, — мрачно добавил Михаил.
— Но ведь он не воюет с нами!
— Пока не воюет. Но как только он сокрушит царство кагана, силы россов утроятся, а самомнение архонта варваров вознесется под небеса. В какую сторону повернет острие своего меча такой воитель? У него только два пути: в Болгарию или в Романию! Нам нежелателен ни тот, ни другой его шаг.
— Но Болгария и наш враг тоже! Пусть варвары дерутся друг с другом. Когда они в кровавой борьбе ослабнут оба, мы захватим земли и того и другого!
— Значит: «Разделяй и властвуй». Ты хорошо усвоил завет македонского царя Филиппа
