Все зависело от исполнения следующего этапа плана. Ударному корпусу надлежало установить связь с оставшимися за линией фронта основными силами.
Моделирование ситуации указывало Рейфу, что он сумеет блокировать установку такой связи с вероятностью до 40 процентов. Он продемонстрировал свои выводы бабушке, и, проглядев их, она усмотрела хитрый маневр Вена Кана.
— Он преднамеренно идет на риск, — заключила Эмма Флери. — Он предпринял свою атаку не ради мелких территориальных приобретений. Он ведет ее по политическим причинам — чтобы отодвинуть в тень своих военных советников и взять в собственные руки управление военными действиями. Нанеси по нему удар всеми силами, которые потребуются, чтобы стереть этот корпус с поверхности Луны. Не колеблясь, возьми резервы со всех остальных частей поля битвы. Его надо подавить!
Рейф никогда не прибег бы к подобной стратегии по собственной воле. Если он ослабит свои фланги, противник непременно воспользуется ситуацией. Однако это было всего лишь его личное мнение. Бабушка уже отдала приказ.
Личность его бабушки сформировалась под воздействием одного из наиболее древних культурных стереотипов. Ее родную среду составляли гангстеры, вытесненные из Марселя конкурентами. Они эмигрировали на Луну, в новое зарождавшееся общество, и захватили руководящие позиции в промышленном комплексе, выраставшем в кратере Коперник. И в конечном счете обратились к методу генетической модификации. Коперник сделался главным экспортером наемных убийц, телохранителей, а также наложниц и наложников. Подобным способом предки Эммы Флери сохранили в незыблемости традиции и нравы времен передела собственности. Эмма неукоснительно следовала закону, подчинившему все ее чувства: властвуй сама — или над тобой будут властвовать другие.
Рейф выбрал двенадцать районов в оккупированной им зоне и урезал подаваемую им энергию на 90 процентов. Область, окружавшая войска противника, получила огромный приток энергии. Коперникианские семенные моли в этом регионе производили новое оружие со скоростью, в пять раз превосходившей свой обычный уровень. Резервные силы Рейфа опустились на противника и набросились на него с яростью, какую не смог предвидеть Вен Кан, моделируя эту атаку. Через три часа десантный корпус Вена оказался безнадежно отрезанным. Его боевые единицы отключались одна за другой, по мере истощения запасов внутренней энергии.
Управляя своими войсками через нейроэлектронные интерфейсы, Рейф потерял всякое чувство меры. Он злорадно улыбался своим мыслям. Подумать только: его грозные солдаты настолько малы, что средний человек способен их уничтожить, несколько раз топнув ногой. Впрочем, человек, и в самом деле шагнувший на поле молекулярного боя, проявил бы чрезвычайную глупость. Горстка разборщиков могла буквально за несколько секунд разрушить молекулярные связи в сапоге скафандра. Бронированный транспорт протянул бы чуть подольше, однако подавляющая часть таких аппаратов остановилась бы, едва успев пересечь границу мольного поля.
Управление более крупными боевыми единицами принесло бы Рейфу больше удовольствия, хотя моли на деле являлись сильным оружием. Следовало считаться и с политической реальностью. Целых три интернациональных спутника наблюдения кружили по орбитам вокруг Луны. И сколько-нибудь заметное нападение в макромасштабе вызвало бы немедленную и сокрушительную атаку. Другое дело — медленный и тягучий натиск. Предшественники Вена Кана пробовали подавать жалобы в Секретариат, однако заседавшие в Сингапуре политиканы различных наций отказывались признавать, что имеют дело с кризисом.
Коперникиане вошли в тесную связь с межнациональными корпорациями и прочими центрами власти. Политики международного масштаба начнут подумывать об интервенции в тот момент, когда само существование Миролюбивой Республики окажется под очевидной и несомненной угрозой. То есть когда он, Рейф Флери, будет готов уничтожить ее. Кровожадная бабушка будет весьма разочарована, если этого не случится.
Наступила горчайшая пора в жизни Вена Кана. Директор Службы внешней безопасности не проявила к нему ни капли милосердия, появившись на его коммуникационном экране спустя полчаса после того, как Рейф Флери начал свою атаку на ударный корпус.
— Все наши расчеты свидетельствуют о том, что противник должен был отвлечь колоссальные потоки энергии от других подразделений, — сказала Директор. — Если бы нам не мешала выбранная вами нелепая система, мы могли бы нанести собственный удар в каком-нибудь другом месте. Но мы парализованы, ведь следующий подсчет голосов будет проведен только через четыре часа! Вам не кажется, что наступило время одуматься?
Вен собрал все остатки былого высокомерия и самоуверенно произнес, глядя в экран:
— Добиваясь военного опроса, я представлял себе, что мы рискуем потерять некоторые возможности, и я осознанно готов ими пренебречь, потому что не хочу вести борьбу на уничтожение.
Дискуссионные экраны превратились в карнавальное посмешище, как только общество осознало, что ударный корпус Тип 32 уничтожен.
Обыкновенно Вен проводил днем часок в каком-нибудь из кафе, черпая силы в неформальном общении с людьми. Сегодня впервые он обнаружил, что не в силах услышать открытое мнение публики.
Вену приходилось справляться с приступами уныния еще с подросткового возраста. Полностью избавиться от Проблемы можно было с помощью самой обыкновенной модификации личности, однако его предупредили, что подобное лечение способно произвести непредсказуемый эффект на прочие стороны его характера. Он предпочел смириться со своим недостатком и научился жить, признавая его.
Расхаживая взад и вперед перед пультом, он торопливо диктовал в микрофон. Итак, он отправится на Ассамблею. Он признает факт случившейся неудачи. Он согласится, что лично поддерживал идею высадки ударного корпуса, считая ее вполне здравой. А далее он перейдет в наступление. Он скажет всем, что единственная надежда Эратосфена — военный опрос. Он предложит всем в качестве примера идеи Лян Чи. Он превознесет работу Лян Чи до самых звезд.
Рука Вена потянулась к бутылке, притаившейся в левом заднем уголке бара. Он налил рубиновую жидкость в высокий конический бокал и залпом проглотил ее. Шаги его постепенно замедлились. Он остановился перед экранами и вновь глянул на аргументы, которые Лян Чи приводил в пользу массированной обороны. Внимание его привлекли критические соображения, высказанные Тринадцатью Педагогами, и Вен переключился на канал, предоставлявший подробное изложение их идей. В конце раздела освещались более практичные альтернативы. Это были самые свежие комментарии Педагогов к предложениям Нанетты Аарт.
Рубиновая жидкость свое дело сделала. Вен ощущал уверенность и бодрость, однако его окружал отнюдь не фантастический мир. Он мог теперь читать слова и числа, появлявшиеся на экране с отстраненной и приятно прохладной рациональностью.
Он совершенно не ошибся, когда счел предложения Нанетты слишком сложными. Такие же критические соображения высказали Лян Чи и Тринадцать Педагогов, и она явно успела принять их во внимание. Ее предложения сделались не только более выполнимыми. Они стали действительно реальными. В последний раз Нанетта даже получила еще 20 процентов голосов, и теперь на ее стороне было целых 60 процентов.
Но что действительно мешало девочке, так это неумение изложить результаты своих размышлений. Она по-прежнему выводила на экран излишнее количество подробностей. Тот, кому удавалось продраться сквозь дебри отступлений и всяких «если — то», мог заметить, что предлагаемый девочкой курс действий выгодно отличается от прочих стратегий, предлагавшихся горожанами. Однако многие ли способны докопаться до сути?
Утверждения Тринадцати Педагогов имели целью прояснить и обобщить ее идеи, однако было очевидно, что политиками назвать нельзя и их. Учителям приходится иметь дело с подневольной аудиторией. Ученики внимают материалу урока, поскольку стремятся получить хорошую отметку, аттестат… Политики и журналисты апеллируют к людям, способным воспользоваться своим основным правом, правом игнорировать то, что их не интересует.
Вен ткнул левой рукой в один из собственных экранов, активировав анимационную программу. И,
