— Не все суды продажные.
— Ты прав. Есть и честные судьи, это когда мало денег.
— Ну, это ты хватил!
— Обстоятельства смерти Фроловой меня сразу насторожили, но когда я доложил начальству, от меня отмахнулись, и прокуратуре было не до того. Здесь надо было глубоко копать, пахло «глухарем». Проще было отмахнуться, чтобы не портить статистику. Порой цифры оказываются важнее жизни человека.
— И это тебя подтолкнуло к преступлению?
— Я не мог больше работать по указке сверху, но не хотел уходить, не завершив последнее дело, пусть частным образом. Я очень быстро вычислил Рыкова, и тут меня стали одолевать сомнения. Что будет, если я верну закрытое дело на дорасследование и припру убийцу Рыкова к стенке доказательствами его вины? Прокуратура и мое начальство получат взбучку от вышестоящих и будут крайне недовольны. Наследница Фроловой незаслуженно получит ценности, которые ее тетка-бабушка нажила неправедным путем во время войны. Рыков, при наличии ловкого адвоката, может отделаться минимальным сроком. Что получу я? Нервотрепку, испорченные отношения с руководством, нищенскую пенсию, которая рано или поздно заставит меня пойти в услужение к дельцам типа Капустина или торчать охранником в супермаркете.
— Можно самому стать адвокатом или частным детективом.
— Адвокатура не для меня — я не могу защищать преступника, зная, что он преступник, разбивать доказательства следствия, используя свой опыт и известные мне процессуальные уловки. Работать частным детективом вроде тебя… Ты очень преуспел на этом поприще?
— Я только недавно перешел на самостоятельную работу. У меня еще все впереди.
— Ты думаешь составить конкуренцию Капустину и ему подобным? Они тебя задавят или ты станешь таким, как они. Поэтому я решил пойти своим путем — стать богатым и независимым и наказать преступника.
— Лобов убил Рыкова по твоему приказанию?
— Я случайно узнал, что в Крыму, в том же городе, что и Рыков, живет Лобов. Вот тогда у меня окончательно сформировался план, как не потерять свое лицо.
— Ты считаешь, что не потерял его?
— Нет. И знаешь почему? Убийца наказан, а я беру то, что никому не принадлежит. Фролова присвоила себе ценности многих людей, и в большинстве своем они обагрены кровью. Это не мешало ей пользоваться ими в свое удовольствие. Ее внучка к ним имеет такое же отношение, как и она сама. У нее не больше прав, чем, например, у меня. Поэтому меня не мучает совесть, что эти драгоценности у меня.
— Если она у тебя есть.
— Совесть есть у каждого человека, только ее порой не слышат. Тебе интересно узнать подробности?
— Валяй. Хоть какое-то развлечение.
— На выходные я слетал к Лобову для беседы. Он вначале мне не поверил, решил, что я хочу его подставить, чтобы отыграться за прошлое, — это когда его освободили, а меня выставили дураком. Но мне все же удалось его убедить. Я не отдавал ему приказ убить Рыкова, а только узнать у того, где драгоценности и корона скифского царя. Получив все это, Лобов посчитал, что будет лучше, если Рыков умрет. Я не возражал — с давних времен убийце полагалась смерть.
— Тем самым ты сам сделался преступником, пособником убийцы и убийцей… Зачем же ты дал мне свои материалы расследования, в конечном счете приведшие меня сюда?
— Когда ты пришел ко мне, я еще пребывал в сомнениях — заниматься этим или нет? Потом было уже поздно, и я сделал свой выбор. Я старался своими советами не вызвать у тебя подозрений, поэтому не пудрил тебе мозги. Если честно, я и не надеялся, что ты выйдешь на Рыкова. У тебя ведь это вышло случайно?
— Почти, — согласился Олег.
— Когда ты оказался в Феодосии, я пытался тебя сдерживать, рассчитывая в скором времени закончить это дело. Если бы не этот дуралей Лобов… Вместо того чтобы не светиться перед тобой, он еще и организовал на тебя нападение — решил запугать. И у тебя появились шансы выйти на него, а ведь он и Рыков ничем не были связаны.
— Были. Лобов был любовником жены Рыкова.
— Да? Это новость для меня. Если бы ты не оказался таким ловким, то сейчас в наручниках отдыхал бы на берегу. Затем тебя нашли бы сторожа, очухавшиеся после снотворного, добавленного в водку, которую им подсунул Лобов, и все закончилось бы для тебя и твоих друзей благополучно.
— Ты избавишься от меня, как и от Рыкова? Я прошу тебя, пощади Илону!
— Я еще не решил, как с вами поступить. Она, как и ты, знает меня и является нежелательным свидетелем.
Яхта вышла в открытое море, волнение усилилось, грозя вскоре перерасти в шторм. Лобов перевел управление яхтой в автоматический режим, доверив его карт-плоттеру, и вышел в салон.
— Пора нам избавиться от балласта, — он мотнул головой в сторону скованных мужчин, сидящих на полу. — Замочим чувырл.
Олег поднялся, вынудив то же сделать и преподавателя, — он решил бороться до конца. Он заставил себя рассмеяться, правда, смех получился фальшивым.
— Ты рассказывал красивые сказки о попранной справедливости, а на самом деле ты такой же преступник и убийца, как и Лобов, — заявил он. — Из-за золота ты готов на все, а объяснение твоего поступка — ложь, придуманная тобою для себя!
Лобов подскочил к Олегу и ударом в голову отправил того на пол, а заодно и преподавателя. Пользуясь беззащитностью скованных мужчин, стал бить их ногами.
— Прекрати! — приказал Павленко, но Лобов не мог остановиться и уже разбил Олегу лицо в кровь.
Раздался выстрел из пистолета, пуля пролетела возле головы Лобова, и тот присел от испуга.
— Ты, сука ментовская, что делаешь?!
— Я тебя предупреждал, что дважды повторять не буду. На этот раз тебе повезло — волна подбила руку. В следующий раз могу и не промазать.
— Не бери меня на Бога, мент! Без меня ты на яхте не уйдешь, нитку не порвешь[68] — погранцы тебя не выпустят! Все документы, судовая роль, оформлены на меня — капитана и владельца яхты. Без меня ты нуль! Понял, мент?
— Иногда данное слово и принципы важнее всего. Ты хочешь проверить, как я держу слово?
— Не борзей, мент, — нам в одной лодке плыть! Шторм идет, надо с этими гавриками кончать и сунуть нос в бухту — пересидеть там. Решай быстрее — мне нужно посудиной управлять, а то всем будут кранты — до дна морского ближе, чем до Бога!
— Ты же говорил, что твоей посудине шторм не страшен!
— Харе базлать! Страшен не страшен… Передали метеосводку: ожидается скорость ветра до двадцати пяти метров в секунду. Отсидимся в бухте, а завтра на пункт пропуска в порту и — гуд бай, Юкрейн, здравствуй, берег турецкий, чужой!
— Но ты же давал заявку в порт, что мы сегодня пройдем пункт пропуска! Нам надо поскорее оказаться как можно дальше отсюда.
— Что, гражданин начальник, жим-жим? Не боись — покончим с этими гавриками, и я позвоню, подтвержу заявку на выход. На пункте перехода у нас проблем не будет. Погранцы, таможенник осмотрят судно — и вперед, в нейтралку. Вот только шторм нам задаст перцу.
— Сколько времени все это может занять, включая дорогу до пункта перехода, и выход в нейтральные воды?
— Не более четырех часов. Думаю, даже меньше трех.
— Сделаем так. В бухте пережидать шторм не будем. Высадим их подальше от города. Ты наверняка знаешь безлюдные места, откуда им выбраться будет сложно. Пока они доберутся до города, мы будем уже далеко.
