придумали одно и то же приспособление для имитации невесомости: вращающийся коридор, позволяющий актеру «переходить» с пола на стену, а оттуда на потолок. Робота-няньку и робота-механика сделал руководитель автокружка Московского Дворца пионеров. Своеобразные пейзажи далекой планеты Варианы снимались в Крыму, недалеко от Керчи. По поводу каждой мелочи — приборы, мониторы, даже обыкновенные кнопочки на пульте — звонили в Звездный городок, во всем стремились добиться максимального правдоподобия. Все на съемочной площадке было подлинным, почти таким же, как у настоящих космонавтов.
Анна Викторова рассказала:
— Когда уже были готовы декорации, Георгий Тимофеевич Береговой прошелся по звездолету и сказал: «Вот на таком бы полетать!» Это была не просто фантазия, которая реализовалась — там все было очень четко продумано, очень функционально. Даже если бы появилась возможность построить настоящий звездолет, то он мог бы стать очень похожим на эту декорацию… Я помню ощущение, когда мы с отцом приехали в Звездный городок показывать уже готовое кино. Отец, наверное, считал этот показ самым важным. Зал был полон. Пришли Волынов, Елисеев… И очень приятно, когда даже специалисты отмечали, что нет ощущения картона… Реакция космонавтов была потрясающей! Из зала все вышли с горящими глазами, а Волынов сказал очень точную фразу: «Как жаль, что в нашем детстве такого кино не делали. Наверное, тогда в нынешнем поколении все бы были космонавтами».
Любопытно, что писатели-фантасты приняли фильм далеко не так благожелательно. Исай Кузнецов вспоминает:
— Критик Брандис, которому эти фильмы очень нравились, пригласил меня — это было, наверное, в 1975 году, и Авенир Григорьевич Зак тогда уже умер — в Ленинград. Он устроил показ этих картин для ленинградских фантастов. И надо сказать, что приняли они фильмы в штыки! Они утверждали, что это издевательство над научной фантастикой, что в фильмах масса совершенно абсурдных вещей — то есть они подходили к этому с точки зрения ученых. Они смотрели фильм с позиции чистой научной фантастики. Только Борис Стругацкий говорил обтекаемо и был лоялен — он ведь понимает, что такое юмористическая фантастика.
Именно игровой и юмористический настрой фильмов позволил ввести в них такого неоднозначного персонажа, как И.О.О. — Исполнитель Особых Обязанностей, — сыгранного Иннокентием Смоктуновским.
— Очень многое из того, что было запрещено, могло проскочить, если это был несерьезный фильм, — продолжает Исай Кузнецов. — Не то чтобы мы по-настоящему хотели высмеять работника «органов», но, во всяком случае, он так держится в картине, что всем становится понятно, какие именно Особые Обязанности он исполняет…
По признанию многих, фильм был очень своевременным. В 1976 году в журнале «Нью Уорлд Ревью» Мириам Мортон написала:
Одна из причин такого ошеломляющего успеха картины и на родине, и за рубежом — в умении режиссера работать с детьми, в способности на равных обращаться к аудитории самых разных возрастов… Во время съемок дилогии дочери Викторова Анне было 12 лет, сыну Николаю и того меньше, однако отец постоянно советовался с ними, давал читать сценарий.
Сейчас и Николай, и Анна — режиссеры. Полтора года назад они с учетом современных технических возможностей сделали новую версию отцовского фильма «Через тернии к звездам», вот-вот картина должна выйти на DVD. А сейчас заняты восстановлением дилогии «Москва — Кассиопея» и «Отроки во Вселенной». Будем надеяться, что в 2004 году, в юбилей собственно дилогии, мы сможем и ее увидеть в новом современном формате. Потому что эти картины — из категории нестареющего искусства.
Грегори Бенфорд
А НЕ ПРОГУЛЯТЬСЯ ЛИ НАМ?
Привет вам! Меня просили припомнить некие события из моей юности. Эта запись делается исключительно в целях исторических: любое коммерческое использование запрещено законами, касающимися Полноты Артефакта.
Далекие времена, которые мне предстоит описать, покажутся весьма странными для тех, кто не искушен в подобного рода вещах, поэтому меня попросили разрешить подключение непосредственно к мозгу. Мне сказали, что это позволит оживить мои воспоминания. Высокочувствительные магнитные поля проникнут в древние клетки коры головного мозга и выманят на свет Божий того Мэтта Болса, который еще обитает там.
Ничего не скажешь, очередное чудо! У историографов появилось много инструментов. Надеюсь, не стоит подчеркивать, что устройство подключения — еще один прибор, который мы получили из Полноты.
Прежде чем начнется запись, хочу напомнить, что моя юность прошла на совершенно ином Ганимеде. Когда наш шаттл завис над поверхностью, молодой Мэтт Боле увидел голубой лед и снежные заносы, сковавшие полюса. Экватор же представлял собой широкий пояс бесплодных бурых камней. Реки рассекали бескрайние равнины, прорезавшие края древних ледяных кратеров. Высеченные в скалах лощины затягивал красноватый туман, и над всем этим торчали голые вершины.
Создание атмосферы Ганимеда только началось. Нашу группу послали сюда для отдыха и тренировок. Мы достаточно долго пробыли в орбитальной лаборатории, именуемой в просторечии Консервной Банкой. К сожалению, исследования Юпитера были сокращены, и теперь шла подковерная борьба за оставшиеся перманентные должности. Скоро «Агеси» отправится на Землю, и те, кто остался не у дел, улетят с ним.
В моей области была только одна вакансия, на которую претендовали несколько человек. И энергичнее всех — Юри Калас. Юри я помню очень хорошо и без всяких приборов. Высокий, тучный, с уверенной походкой. Вечно важничал и хвастался. Маленькие свиные глазки и постоянная ухмылка, словно…
Нет-нет, боюсь, меня снова захватят прежние, давно, казалось, забытые эмоции. Достаточно сказать, что мы с Юри постоянно соперничали, и в спорах Юри не раз переходил на личности. Однако по капризу судьбы выпало так, что нас назначили на один и тот же «Уокер». Нам было приказано проводить профилактический осмотр и ремонт автоматических станций, усеивавших Ганимед. Предстояло много недель провести вместе, в крошечном замкнутом пространстве…
Я вижу, как инженер со своими кабелями и сетками машет рукой. Подключение вот-вот начнется…
…сверкающая синяя россыпь огней…
…скрип сапог по розовому снегу…
Надев скафандр, я иду между разбросанными на снегу керамическими зданиями базы Ганимед. Шагающая тарелка, в просторечии «Уокер», прочно стоит на своих шести ногах, возвышаясь на семь
