колонны. В голове пустота, страха за свою жизнь не было. Когда колонна проходила по набережной вонючего канала Мойки, из переулка показался отряд красногвардейцев. Они с яростными криками вклинились в колонну, отрезав группу юнкеров, в которой находился и Коля. Он увидел матроса с дико вращающимися белками глаз, который с криком «Это тебе за братка Андрея!» вонзил в него штык. Коля почувствовал, как огнем опалило живот, и время для него остановилось. Повинуясь штыку и напору матроса, он сделал несколько шагов назад и, схватившись за рану, увидел и почувствовал, как штык с болью выполз из раны, освободив место струе крови. Сознание покинуло его. Когда он пришел в себя, то увидел, как небо стремительно уносится вверх, и почувствовал, что падает. Ледяная вода встретила его, на мгновение успокоив боль. В следующий миг, борясь с удушьем, Коля открыл рот, и зловонная вода ринулась в легкие, изгнав сознание и жизнь теперь уже навсегда.
Из редакционной статьи «Позиция нашей партии» эсеровской газеты «Дело народа», 29 октября 1917 г.:
«Целый день по всему городу происходили стычки между юнкерами и красногвардейцами, битвы между броневиками…
Залпы, отдельные выстрелы, резкий треск пулеметов слышались повсюду. Железные ставни магазинов были опущены, но торговые дела шли своим чередом. Даже кинематографы с потушенными наружными огнями работали и были полны зрителей. Трамваи ходили, как всегда. Телефон действовал…»
— 6 — — Вставай, лежебока! Уже шесть часов утра, — разбудила Зоряна Илью. Тот присел на кровати, глядя на нее невидящим взглядом пытающихся закрыться глаз. Но Зоряна, предполагая подобную реакцию, захватила бутылку с холодной водой, из которой щедро плеснула на парня.
— Ты что?! — возмутился тот, окончательно проснувшись.
— Собирайся и уходи. Скоро весь дом поднимется. Не хватало, чтобы кто-то из соседей тебя увидел! Да и родители, неровен час, приедут!
— Здесь что, женский монастырь или… — Он не успел закончить фразу, как снова попал под душ из бутылки.
— Уматывай! — раздраженно прикрикнула Зоряна. — Да поскорее!
Больше, чем вода, на Илью подействовал грозный вид Зоряны, и через несколько минут он, все еще зевая, был уже за дверьми, сопровождаемый строгим напутствием вызвать лифт на два этажа ниже.
Отправив кавалера, Зоряна прилегла на кровать, но спать не хотелось. И она потянулась к верному средству от бессонницы — старому дневнику.
Петроград. 7 ноября 1917 года
Во вторник вечером, часу в восьмом, приходит Аня и зовет меня в юнкерское училище. Подходим к воротам и спрашиваем, можно ли пройти в училище. А нас спрашивают, кто нам нужен. Мы называем фамилии всех знакомых нам юнкеров, и все они оказались в отпуске. С нами разговаривали двое юнкеров и красногвардеец. На мое удивление, что он знает всех юнкеров, ответил, что и сам является юнкером. Он расстегнул шинель и показал под ней юнкерские погоны. Аня написала Сальцевичу письмо и не знала, кому из юнкеров его отдать, чтобы передали. А те наперебой хотели его заполучить. Они начали нас стращать, хотели обыскать, отвести в караульное помещение, но, конечно, отпустили, хотя и неохотно. Наконец мы вырвались, но не успели дойти и до угла Симбирской, как слышим., что за нами кто-то бежит. Оказывается, нас догоняют юнкер-красногвардеец Николай Ефремов и сам Сальцевич. Они нас вернули, привели в приемную. Мы устроились на деревянных лавках и начали болтать. Я заметила напротив барышню, сидящую с юнкером, она оказалась сослуживицей по банку. А Сальцевич был ее хорошим знакомым. К нам подошел еще один юнкер, который бывал с нами у костра. Потом вышли все вместе из училища. Сальцевич где-то застрял, и на смену ему к нам припаялся хорошенький юнкер. Проводили нас на вокзал, а сами пошли на трамвай. Не успели осмотреться, как является тот самый медик, с которым мы познакомились в воскресенье на вокзале. Подходит к нам и начинает болтать. Он назначил Ане свидание у себя на квартире, говорил пошлости и прочий вздор. Аня решила поехать на 10:30; и мы остались с ней. Явилась Ольга. Уселась рядом с нами. Очевидно, она хотела, чтобы мы познакомили ее с медиком, но я и не думала. Я ей стала говорить, что Таня переехала и хочет сделать вечер. Она спросила, кого Таня будет приглашать. Я сказала, что теперь у нас много знакомых юнкеров. При слове «юнкера» Оля сделала замечательную гримасу. Очевидно, ей не по нутру, что у нас так много знакомых, да еще и юнкера, которыми она очень бедна.
В половине одиннадцатого мы распрощались. Домой я шла с медиком Колей. Аня назначила ему завтра на вокзале, потому что идти к нему на квартиру не намерена. Для него это кажется очень простым, потому что он вращался в кругу курсисток.
Петроград. 8 ноября 1917 года, среда
Сегодня была у меня на службе Аня. Она написала письмо этому медику. Просила его прийти на вокзал, так как она не может пойти к нему домой. Вернувшись со службы, я отдала письмо соседскому мальчишке Миньке, и он отнес его по адресу. Но Николая не оказалось дома. Я поехала к Тане на Удельную. Танина квартира мне не понравилась. Комнаты маленькие, неуютные. Вообще вся обстановка убогая. Да им самим квартира не нравится. Таня пошла провожать меня и по дороге я рассказала о вчерашнем приключении, просила ее поехать со мной в Петроград. Но она не согласилась.
Петроград. 9 ноября 1917 года, четверг
Со службы позвонила в училище. Николай Ефремов обещался прийти с товарищами на вокзал. Когда ехала со службы, то, не доезжая до Литейного моста, трамвай остановился. Пришлось идти пешком через мост. На мосту встретила Сальцевича с вольноопределяющимися. Вечером пришла Аня, и мы пошли на вокзал, но юнкеров там не было. Но я этого и ожидала. Без интриг не обойдется! Завтра получу пособие, будет веселей.
Петроград. 10 ноября 1917 года, пятница
Аня пришла ко мне на службу, и мы решили позвонить в училище и спросить, были они вчера на вокзале или нет, — якобы мы не были. Позвонили. Аня говорила с Ефремовым. Тот сказал правду, что не был, будто бы у них была очень важная лекция. Одним словом, причина нашлась. Аня сказала, что мы квиты, так как тоже не могли попасть на вокзал.
Аня дала мне письмо для медика. В нем она назначала ему свидание на вокзале. Я пришла со службы и послала письмо с Минькой. Тот приносит обратно ответ, что медик просит Аню прийти к нему домой. Будет ждать в восемь часов. Аня пришла ко мне, и мы вдвоем отправились туда. Позвонили. Николай открыл двери сам. Был довольно интересный в студенческой тужурке. Очень мило нас принял. Просил нас раздеться, но мы не могли этого сделать, так как у Ани была грязная блузка. Все время очень весело болтали, хохотали, потом случилась оказия и нашего веселого настроения как не бывало. Николай вырвал у Ани проездной билету где была ее фотография. Она начала его отнимать, произошла возня, и хозяйка сделала замечание. Конечно, сразу испортилось настроение. Мы ушли. Он обещался через несколько минут нас догнать, потому что хотел объясниться с хозяйкой по поводу инцидента. Мы пришли на вокзал. Сели на скамейку. Подошел Коля Петрову потом Костя. Студента долго не было, и я уже решила, что он не придет. Но он пришел, сердитый и расстроенный. Сказал, что в объяснении с хозяйкой зашел очень далеко и чуть было ее не убил. Что глубоко оскорблен замечанием, потому что для него гость священная особа и т. д. Потом он все время молчал. Мне стало скучно, и я уехала.
Петроград. 17 ноября 1917 года, пятница
Весь день шила, ходила на Финляндский вокзал. Звонила к Ефремову, но мне сказали, что он в отпуске. Вечером пришла Аня, и мы отправились в юнкерское, а маме я сказала, что пошли к Аниной тетке на Сергеевскую. Пришли в училище. Послали юнкера за Ефремовым, а сами прошли в приемную. Там сидел Киргейм с еще одним юнкером и барышней. Он сейчас же подсел к нам. Вскоре пришел Ефремову сказал, что наверху портняжничал. Я послала его за Олениковым. Тот пришел, уселся с нами, потом
