многообразием, но я, кликнув извозчика, направил свой путь на окраины. Целью моего путешествия был Новый Афон, который включал в себя часть Голосеевского леса, между Китаевской и Голосеевской пустынями. Я был много наслышан об отце Алексии, - чудотворце, лекаре и прозорливце. Знаменитый старец, большую часть своей долгой жизни проживший в лаврских пещерах-кельях, теперь значительную часть времени проводил в скиту Нового Афона. Однако поездка оказалась неудачной, престарелый святой отец занедужил.
Поэтому заехав в Китаевский монастырь, щедро одарил убогих возле входа, поставил свечку за упокой души Аники Мозенз, заказал поминовение, затем проследовал в недавно построенную церковь святого Пантелеймона, возле девичьего монастыря, повторил свои действия.
Когда возвращался в город, на Йосифатову долину уже опустились сумерки.
Поездка не принесла облегчения, и я прибегнул к собственному средству: напиться до умопомрачения - и в бордель. Начав с увеселительных заведений парков «Аркадия», «Тиволи», до ночи, с помощью водки, успел прийти в соответствующее состояние, когда вспомнил, что давно не посещал заведение мадам Лятушинской, а также, почти месяц тому назад данное обещание коротко остриженной проститутке взять ее на содержание. Решил больше не откладывать, этой же ночью договориться обо всем с мадам, но перед этим еще выпить водки. Дальнейшее я помнил смутно, в отдельных картинках, прорывающихся в сознание.
То я в подштанниках стоял на коленях перед какой-то полураздетой барышней и просил у нее прощения, то занимался с ней любовью. Я все время называл ее Аникой, хотя знал, что это не она, но никак не мог вспомнить ее настоящее имя. В перерывах она молча гладила меня по голове и плакала. Кажется, по-настоящему, без притворства. Я щедро с ней расплатился, так и не переговорив с мадам.
Швейцар ловит лихача, и я спешу на Ярославов Вал, по данному кем-то адресу, в дом «спиритов». Успеваю как раз на начало сеанса. Там собралось двенадцать мужчин и женщин, медиум был тринадцатым. Мы образхуем цепь - беремся за руки с рядом сидящими господами и дамами. Я сижу рядом с медиумом, держу его за левую руку, моя нога покоится на его левой туфле. Гаснет свет. Внезапно я чувствую дуновение холодного воздуха, неожиданно в углу начинает играть скрипка. Это удивительно, так как в комнате, кроме присутствующих там господ, никого нет. Дверь закрыта, и ключ от нее находится у тучного господина, сидящего напротив. Скрипка замолкает, и тут же начинает играть в противоположном углу.Я слушу как в бокал стоящий передо мной наливается жидкость. Вдруг кто-то с силой вырывает стул из-под меня и я едва успеваю сохранить равновесие. Видно, то же самое происходит и с соседом слева, так что он заваливается назад, но я не даю ему упасть. Истошно кричит женщина напротив. Зажигается свеча.
Я вижу, что по-прежнему продолжаю держать медиума за руку, но сюртук того лежит на столе, а он остался просто в жилетке и рубашке. Присутствующие обмениваются недоуменными взглядами с соседями. Перед лицом происшедших странных событий крепнет доверие к этому толстенькому, лысому господину с хорошо поставленным голосом - медиуму.
Начинается второе отделение. Посреди стола горит свеча. Медиум по очереди вызывает духов умерших людей, присутствующим требуется только назвать имя и фамилию. Я называю - Аника Мозенз. Перед медиумом циферблат со стрелкой, которая указывает на буквы. Стрелка самопроизвольно медленно вращается, постепенно составляются слова: «Одиноко. Мне отказано в небе. Я жду тебя».
Эти фразы бьют меня тяжелым молотом. Хочу уйти, но, по правилам, это нельзя сделать, пока медиум не подаст знак. Вдруг господин, по желанию которого вызывали очередного духа, начинает истерично смеяться.
- Господа, это надувательство! - объясняет он сквозь слезы от смеха причину своего веселья. - Я назвал имя своего соседа, который живет и здравствует. Более того, у нас с ним напряженные отношения, а этот господин, - он указывает на медиума, - утверждает, что он дух, который очень скучает по мне, по нашей дружбе! Которой никогда не было! Ха-ха.
Кто-то кричит:
- Здесь должны быть потайные дверцы, где прячутся помощники этого прохвоста.
Раздаются крики, кто-то кого-то бьет, истерично кричат дамы. Я вырываюсь из кучи малой и спешу на выход.
Извозчик везет меня в публичный дом. В черном ночном небе повисла луна рогами вниз, а в кармане приятно ощущается рифленая рукоятка револьвера. Я достаю револьвер.
«Этой ночью, как и в предыдущие во сне, она снова придет ко мне! И так будет продолжаться до бесконечности!» - с тоской подумал я и заглянул в черное отверстие ствола. В голову приходя строки и я их громко декламирую:
Кучер оборачивается ко мне:
- Чего изволите, барин?!
- Меня зовут Андрей Андреевич Щеглов! - кричу ему.
- И что с того, барин?! Изволите, чудить?! - И не дождавшись ответа, вновь поворачивается ко мне спиной.
Я закрываю глаза и нажимаю на курок револьвера. Выстрела не слышу, все перекрывает чудовищная боль, раскаленным прутом пронзает сердце и останавливает дыхание. Последнее, что слышу, как зло кричит кучер:
- Да что ж ты, барин так, не по христиански! Мать твою…!
А барин, захлебнувшись кровью, сполз с сиденья, и уже ко всему безучастен, безразличен. Кучеру лишь остается поменять направление и ехать в полицейский участок.
52.
Звонок в дверь заставил Глеба подняться, хотя и c трудом, натянуть на себя махровый халат, и пойти встречать непрошеного гостя. Это был взъерошенный Роман, и, пожалуй, он был тем самым человеком, которого он хотел сейчас меньше всего видеть. В нем все больше назревало раздражение против этого вихрастого паренька, который вновь принес тревогу в его не так давно успокоившуюся жизнь. А еще, по злому року судьбы, был, к тому же, его пациентом, поэтому его так просто не пошлешь к черту, дьяволу, не захлопнешь перед носом дверь. Глеб собрал свои отрицательные эмоции в кучу и запрятал вглубь себя.
- Ты чего так поздно? - все же не смог скрыть своего недовольства Глеб, пряча ладонью искусственный зевок.
- Прошу прощения, но я звонил на работу, а вас там не было целый день. Еле удалось раздобыть ваш домашний адрес.
- Что же такое у тебя стряслось? - с плохо скрытой иронией спросил Глеб, на все сто процентов предполагая услышать в его исполнении жуткую историю прошлой жизни, автором которой была Лина.
- Я видел вашу одноклассницу - это Лариса из моих злоключений на Лысой горе! - без предисловий сообщил Роман.
Болезненное состояние Глеба не дало ему возможности бурно на это отреагировать, он даже не удивился, а сходу отбросил эту версию.
- Не дури. Она моя одноклассница, - затем задумался, демонстративно почесал затылок. - Впрочем, одно
