— Это, знаете, очень опасно…
— Я не боюсь…
— Не для вас, а для них. Пока это существует на уровне слухов, когда одна бабка, оглядываясь, передает другой, а та дальше, то одни посмеются, а другие примут всерьез. Так вот, ко второй категории принадлежит большинство местных жителей. А если об этом пропечатают в прессе, а у нас еще сохранился менталитет советских времен — безоговорочно верить тому, что печатают в газетах, то этот сонный, Богом забытый край забурлит. Люди с неустойчивой психикой начнут рассказывать о своих видениях, наделяя их реальными чертами, требовать принятия экстренных мер. И тогда возможны трагедии…
— Не волнуйтесь — я изменю имена, фамилии, не буду приводить точное название местности. Просто мне нужен местный колорит.
— Вы же не верите в оборотничество — сами признались! Зачем писать о том, во что не верите? Для вас это фантастика, для местных жителей — будни. Хотите сочинять фантастику — напрягите фантазию. А для местного колорита поживописнее распишите подробности: покосившиеся древние «хатки», испуганные люди, прячущие глаза, и СТРАХ, вылезающий из лесной чащи с наступлением темноты.
— О страхе, охватывающем людей в ночную пору, я уже слышала от Николая Николаевича. Может, расскажете мне об этом более подробно? И еще такое странное название села — Страхолесье. Откуда оно?
— А что о нем рассказывать? Вы ведь ночуете здесь — вот что увидите, то и опишите.
— Вы хотите меня запугать?
— Нет, я хочу вас предупредить.
Послышался звук подъехавшего автомобиля, и через мгновение в класс вошел Николай Николаевич.
— Вдова ждет, — произнес он с порога. — Поехали, а то у меня сегодня еще дел невпроворот. Иван Леонтьевич удовлетворил ваше журналистское любопытство?
— Только общие фразы. Немногословный у вас учитель. Прошу его познакомить меня с оборотнем, а он начинает философствовать: что да как.
— Чем Николай Николаевич вам не подходит? Вы его только разговорите — он многое сможет рассказать! — Учитель иронически улыбнулся.
— Вот как — Николай Николаевич? — Иванна повернулась к своему провожатому. — Вот и расскажите, что надо сделать, чтобы превратиться в волка? Луна, осиновый пень, нож — это в самом деле необходимо?
— Иван Леонтьевич пошутил, представив меня специалистом по оборотням. Он большой шутник!
— Отвечу за Николая Николаевича: по поверью оборотень должен в полнолуние три раза перевернуться через осиновый пень. Прошлой ночью закончился период, который у нас называется «пидповно», то есть перед полнолунием, он считается очень благоприятным. В это время желательно начинать важные дела, например строительство дома, тогда будет сопутствовать удача. Но этой ночью уже полнолуние входит в силу — возможно, увидите что-нибудь необычное.
— Спасибо, однако…
— Иванна, поедемте. Вижу, вы Ивана Леонтьевича развеселили своими вопросами. Я вас устрою у вдовы, а там будете ходить по селу, благо оно совсем небольшое, и задавать вопросы, какие только взбредут в голову, — взмолился Николай Николаевич. — А у меня на сегодня еще работы непочатый край.
Вдова Шабалкина жила на самом краю села. Была она женщиной неопределенного возраста, с равным успехом ей можно было дать и сорок, и все семьдесят лет. Она закуталась в цветной шерстяной платок мрачной расцветки, он был надвинут на лоб, а снизу прикрывал лицо чуть ли не до носа, острого и длинного. Голос у нее был глухой и дребезжал, как чайный сервиз во время перевозки. Попытка разговорить ее закончилась для Иванны неудачно.
— Тебя определили на ночлег за пятерку? Вот и ночуй себе спокойно, а нечего лясы точить, — мгновенно ополчилась на нее вдова. — От слов денег не прибавится, а нервы сильно попортются.
— Вы не волнуйтесь — если что-нибудь интересное расскажете про оборотней, я вам заплачу. Мне редакция на это выделила деньги. — Здесь Иванна покривила душой: никаких денег ей не выделили, даже командировочные пообещали выдать лишь в невообразимом будущем, о не объяснили, как она узнает, что оно настало.
— Про оборотней? Что я, дура какая? — взвизгнула вдова, оборотилась спиной к постоялице и стала молчаливой, как стена.
Не отвечая на расспросы Иванны, зародила у той подозрение — почему вдруг она так отреагировала? Может, его боится? Интересно узнать — чего именно?
Укутанная во все темное с ног до головы, с бледным, пергаментным лицом, вдова Шабалкина походила на монашку. Была она не высокая и не низкая, не толстая и не худая, и невозможно было определить возраст по ее облику.
Все зависело от того, что она в данный момент делала: занималась хозяйством — движения ловкие, сильные, уверенной в себе женщины; начинала говорить — слышался глухой дребезжащий старческий голос, с одышкой, ахами и вздохами, да и сама она сразу принимала позу смертельно уставшей от всего — от жизни — женщины. Двойственным было ее поведение, двойственность ощущалась и в ее словах.
Когда Николай Николаевич, посчитав, что его миссия а сегодня выполнена, покинул дом вдовы, Иванна вновь принялась расспрашивать хозяйку.
— Прошу прощения, а как вас по имени-отчеству называть? Меня зовут Иванна.
— Ась? Не расслышала я. Чего ты говоришь?
— Меня зовут Иванна. А вас как зовут?
— Ой, лишенько… Вдовой — так люди кличут.
— Это же не имя. Фамилию я знаю — Шабалкина. А имя-отчество как?
— Шабалкина — это не фамилия. Люди придумали… А мое имя Пелагея, только отвыкла я от него. Называй меня как все — вдовой.
— Неудобно как-то… Давно вы… одна живете?
— Да почитай десять лет скоро будет.
— Муж, прошу прошения, от чего скончался?
— Не знаю я… Может, и жив еще. Вышел он как-то за ворота и больше не вернулся. С тех пор одна… Мужа нет, неведомо, что с ним, где он, так что я вдова — не вдова. — Она тяжело вздохнула.
— В милицию заявляли?
— А как же! На третий день, как не появился он. Там сначала посмеялись надо мной, что мужика не удержала, потом обыск в хате устроили, огород перекопали, в выгребной яме, прости Господи, и то поковырялись. В лесу искали, с собаками. Затем успокоились и больше не тревожили.
— А сами вы что про это думаете?
— А кто его знает? Они напоследок сказали: нет тела — нет дела. Мужик-то твой, наверное, загулял. Видно, плохо кормила, вот и сбежал…
— Ну, это они зря… Знаю я статистику — много люду пропадает, в городах даже больше. Не все находятся…
— Вот и он не нашелся и о себе знать не дает.
— Пани Пелагея, давайте я вас так буду называть…
— Какая я пани? Посмотри на мою обстановку. Называй просто — баба Пелагея.
— Николай Николаевич вам уже рассказал, что я журналистка. Приехала собирать материал об оборотнях. Может, что припомните? Наверное, давно здесь живете?
— С самого рождения… В этой самой хате родители мои жили, рано померли. Одна осталась, пока Никодим не засватал и ко мне не перешел жить.
— Неужели не слышали про странные случаи, связанные с волками, оборотнями?
— Это про вовкулаков, что ли?
— Да.
— Ладно, расскажу тебе. Давно это было, через два года после войны — я совсем маленькая была. Появилось в лесу очень много волков — охотники не справлялись, ведь мужиков из армии мало вернулось.
