Все помню.
— Я и сейчас… вернусь, — с усилием выговорил Ковальский.
— Конечно, конечно, выздоровеете — вернетесь.
— Если бы мне этот проклятый халтурщик попался…
— Успокойтесь, Антон Филиппович! Какой халтурщик?
— Да немец, который мост минировал. Понадеялся на него, гада, не проверил как следует. Я же ихней миной рвал. Мы как только охрану сняли, сразу мину нашли. Решили оставить ее для немцев: думали, если свои подойдут, всегда отключить успеем. Туман страшный был. Потом шум услышали: идет колонна, а кто — не разобрать. Как чуяло сердце — немцы подошли. И — не сработал взрыватель! Неужели уйдут? Вскочил — и к мине. Они не стреляли, наверно, от удивления: с запада русский навстречу бежит. Вставил я в заряд новый запал и, чтоб уже наверняка, руками за чеку дернул. Отбежал, да далеко ли отбежишь! Подбросило меня вверх метров на двадцать. Очнулся я в воде: взрывом на мель откинуло. Ледяной водичкой обмыло — пришел в себя. Пощупал воду рукой, куда течение идет и пополз вниз к нашим.
Ковальский передохнул.
— Как нашли меня, комроты шинель свою снял, укутал. Врач говорит, что зрение вернется: слепота наступила от контузии.
Врач сделал знак — пора уходить.
— Товарищ генерал, пусть меня не отправляют дальше медсанбата. Боюсь, в свою часть не попаду.
— Об этом не беспокойся. В нашей армии вас примут всегда…
В последнем письме Антон Филиппович писал своей семье, что за новые боевые подвиги он вторично представлен к званию Героя Советского Союза.
А вскоре жена Ковальского получила горестное сообщение от командования, что муж ее, Антон Филиппович, находясь в госпитале, умер от тяжелого ранения 14 апреля 1945 года.
С воздуха переправа надежно прикрывалась соколами прославленного летчика гвардии полковника Покрышкина, ныне трижды Героя Советского Союза, маршала авиации. В небе над Вислой летчики Покрышкина, увлекаемые своим отважным командиром, показывали чудеса храбрости. Танковые рации принимали панические выкрики фашистов:
— Ахтунг! Покрышкин в воздухе!
Вражеские летчики, услышав об опасности, стремились поскорее очистить воздушное пространство.
К вечеру на левый берег были переправлены все танки бригады. Стремясь быстрее расширить плацдарм, Гусаковский приказал батальону Боридько обойти сильно укрепленное местечко Копшевнице и ударить по опушке леса, где засели гитлеровцы. Но атака не удалась. В лесу оказалось много артиллерии и танков противника.
Обстановка на плацдарме складывалась неблагоприятно. Неожиданно поднялся уровень воды в Висле. Пришлось срочно переделывать причалы. Это еще на сутки задержало переправу остальных частей корпуса.
Тем временем противник подтянул танковую дивизию, ударил с запада, стремясь соединиться с северной группировкой. Гитлеровцы решили любой ценой отрезать наши части на левом берегу.
Горловина между двумя вражескими группировками сужалась.
Против немецкой танковой дивизии была срочно выдвинута из резерва командующего 64-я танковая бригада. Уничтожив двадцать восемь немецких танков, она восстановила положение. Части, прикрывавшие переправу, стали теснить противника к северу.
Бригаде «Революционная Монголия», находившейся на левом берегу, командир корпуса поставил задачу отрезать пути отхода противнику. 3 августа бригада совместно с другими частями овладела населенным пунктом Тарнобжегом. В тесном взаимодействии с другими танковыми бригадами «Революционная Монголия» непрерывно атаковала противника.
Несмотря на неудачу, Гусаковский приказал повторить атаку на Копшевнице. Выполнение задачи было поручено батальону Иванова. Вместе с ним шли автоматчики Усанова.
Лихой атакой здесь не возьмешь. Штаб и командиры продумали детали предстоящего боя, Гусаковский утвердил план. Решили действовать с наступлением темноты, чтобы скрытно подойти поближе к противнику.
В оставшееся до вечера время провели тщательную рекогносцировку местности, на которой предстояло действовать.
Когда стемнело, танки и самоходки подполковника Мельникова двинулись в атаку. Противник открыл сильный огонь. Комбат связался с Гусаковским и попросил, как было условлено, дать пару залпов «катюш» по южной окраине Копшевнице.
Небо расчертили огненные стрелы. Загорелись какие-то сараи, и немецкие противотанковые пушки стали видны как на ладони. Тотчас по ним открыли огонь тридцатьчетверки. Танки увеличили скорость и выскочили на окраину местечка. Гитлеровцы оставили траншеи, побросали орудия и разбежались.
Продолжая наступление, бригада овладела несколькими населенными пунктами и перерезала шоссе Сандомир — Опатув. Но дальше продвинуться не смогла. Собрав на этом участке не менее двух дивизий, немцы нанесли удар в направлении на Малице.
День прошел в тяжелых боях. Танки и пехота противника непрерывно атаковали. Гвардейцы отбивали натиск врага.
Гитлеровцы подтянули резервы, отрезали слишком далеко вырвавшиеся вперед наши части, вышли в тыл наступающим. Наши в свою очередь отрезали фашистов. В итоге получался своеобразный «слоеный пирог». На этом участке враг бросил в бой новую технику.
Группа мотострелков укрылась за холмом. Внезапно на них надвинулась бронированная махина — танк казался громадным, такого еще видеть не приходилось. Автоматчики попятились, едва успели спрыгнуть в тесную ячейку. Танк прогрохотал мимо.
— Целый дом! — ахнул боец с перевязанной головой.
— Раскрашен как-то чудно — полосами.
— Из Африки Гитлер пригнал…
Но вот на полной скорости навстречу немецкому танку устремилась тридцатьчетверка, ударила пушка, и распласталась по земле сорванная гусеница, танк закрутился, второй снаряд ударил в корму.
Позже многие офицеры приходили взглянуть на трофей. Последняя новинка, как узнали у пленных, называлась «королевский тигр» и выглядела внушительно: 88-миллиметровая пушка, полсотни снарядов на боекомплект. Машина тяжелая, высокая. Особенно поражала толщина брони.
Но гвардейцы «подобрали ключи» и к «королевским тиграм». Несколько этих танков было уничтожено в первом же бою.
«Революционная Монголия» вместе с другими частями продолжала драться с превосходящими силами противника. Бои на сандомирском плацдарме явились для гвардейцев тяжелейшим испытанием. Но танкисты бригады действовали героически.
Командир саперного взвода роты управления лейтенант Коваль, находившийся на командном пункте бригады, увидел, как взрывом бомбы завалило блиндаж. Коваль бросился на помощь. Он сумел откопать засыпанных бойцов и вынес их в безопасное место.
«Юнкерс» поджег танк «Маршал Чойбалсан». Радист старшина Окунев выскочил из машины, стал швырять на броню пригоршнями песок, чтобы сбить пламя. И снова на помощь подоспел вездесущий Коваль. В танке радиостанция, которая держит связь со штабом корпуса! И Коваль с Окуневым боролись с пламенем, пока не отстояли машину. А вскоре радист уже сидел на своем месте и, превозмогая боль в обожжённых руках, посылал в эфир позывные.
Вечером 16 августа сандомирская группировка врага была окружена. Бригада «Революционная Монголия» овладела южной окраиной населенного пункта Кихары. Гитлеровцы то и дело переходили в контратаки. Два дня шли тяжелые бои. В ночь на 19 августа бригада полностью освободила местечко. Утром танкисты майора Иванова и действовавшие с ними пехотинцы двинулись дальше, но за селом натолкнулись на сильный вражеский заслон. Пехота вынуждена была отойти к окраине села. Противник почти сразу же пошел в контратаку, создалась угроза прорыва. По приказу Иванова танки укрылись в овраге, открыли огонь
