Мне погибельно совершающееся снаружи… Мои раны кровоточащие успокой! Все терзания истребляемого народа Мчатся искрами обжигающими в крови… Дай дожить мне до обещанного восхода! Слой приюта, меня ожидающего, назови. На месте крепости слабо помавают красноватые покрывала кароссы.
Экклезиаст
Сонмы даймонов, схожих с нами, Но крылатых — таких, как ты — Поднимают, как мутное пламя, Ее льющиеся черты, Ее волноподобную форму, Всю истерзанную, как пар… Голос Даймона
В эти сонмы эфирных армий Долг зовет меня… весь пожар Видеть сверху донизу — дар мой — Оставляю тебе. Злой дар! Голос удаляется. Стены крипты дрожат мельчайшей дрожью.
Гул сражения на поверхности земли явно приближается. Гром взрывов становится раскатистее.
Курьер на перекрестке
Товарищи! Войск Юго-Востока Больше в живых нет. Но — не беда: до последнего звука Ими наш гимн спет. Государственный одописец
Великий гимн великим спет народом. Великий вождь вершит великий план. В великий день великая свобода Зальет, как солнце, наш победный стан. Государственный лирик
Здесь до смертной черты — полшага, Но сквозь бури невзгод и скорбей Мне доносят родные снега Стон жены: отомсти — и убей! Стихотворец-затейник
Как я стиснул ему горлышко-кукушечку, Накромсал из жира вражьего подушечку, Распорол ему брюшастую кадушечку, Размотал ему кишастую катушечку… Второй курьер
В плен гарнизон в Северном устье Недруг сумел взять. Трусов — казним! Уж изъяты для мести Бабушка, тесть, зять. Государственный одописец, не унывая
Великий гнев растет в груди народа. Сердца великой радости полны. Мы знаем твердо, что взойдет свобода Над миром всем, — великий плод войны!
