Сами швырнем. Кончен твой день! В пекле доскажешь свою дребедень. Наместника хотят стащить с террасы. Ему удается юркнуть в глубь Цитадели.
Вопли толпы
— Сдавайтесь! каты, злодеи! — Орда кровопийц! Халдеи! — И так ради вашей идеи Подох миллион людей! Голос Укурмии
Все еще бьется? все еще живы Двадцать, пятнадцать — из тысячи рук? Воины! Рвите присоски державы! Черною кровью залейте порог! Игвы чужеземных шрастров
Швырком от окраин — со многих сторон — Громыхаем железным тигром. Эхо в наземном городе
— Wir kommen vom Rhein. — Nous venons de Rhone. — From Ohio. — From Themse. — Del Tibro. [20] Пение в отряде изгнанников отечества, сражающихся на стороне международной армии
Скитальцы, изгои, дети вины, Единому верны условью: С России смываем пятно сатаны Кровью. Кто волею бросил себя в водоверть — И жизнь, и любовь, все малость! Лишь ненависть наша сильней, чем смерть, Чем жалость. Цитадель безмолвствует.
Толпа у ее стен приходит в ярость. Летят камни. Пулеметные очереди отбивают от ее цоколя мраморные осколки.
— Попрятались! У, р-рожи!.. — Давай-ка, братва, строже: Пальни с батарей, друже! — На штурм! не жалей грыжи! Но именно в эту минуту, неизвестно каким образом и откуда, здание на глазах у всех облекается в броню. Ни щелки, ни скважины. Вместо стен со множеством уступов, окон, террас, перед народом оказывается глухой трехсотметровый конус с закругленной крышей. Камни, пули, даже снаряды задевают его лишь по касательной и уносятся в пространство.
Обескураженные голоса
— Колдуны! — Это он, — ирод! — Околпачил нас… весь город!.. — Охмурил, а когда ж сдохнет? — Он в убежище, знать, дрыхнет. Другие голоса
— Рано запели, пташки: Как бы не съели кошки… — Эй, оглянись: с вышки Прямо на нас — пушки! Мощный залп батарей Речного форта. В толпе образуются зияющие пустоты. Народ шарахается в сторону, оставляя сотни убитых на мостовой.
Голос маршала в Речном форту
