беззвучно открываться вовнутрь. «Петли хорошо смазаны», — отметил про себя Джафар. Он прикрыл глаза, воображая движения узловатых пальцев мастера Тристана. Львиная голова оказалась не просто ручкой, а частью замка-шатуна, хитроумного изобретения мудреца ал-Хазена. Простаки считают, что такие замки не по зубам грабителям, но Джафар имел на этот счет свое мнение.
За дверью вновь начиналась лестница, поднимавшаяся куда-то в освещенное мягким золотистым светом пространство. Мастер Тристан, до того показывавший дорогу, посторонился, пропуская гостя вперед. Джафар ал-Мансор вежливо наклонил голову и надвинул капюшон еще глубже. Краем глаза он уловил мелькнувшую на окаймленном седой бородой лице своего спутника досадливую гримасу и довольно усмехнулся про себя. Несомненно, рыцарь Зеленого Ордена много бы отдал за возможность как следует разглядеть его лицо. Не случайно же всю дорогу до дверей покоев Пророка он то и дело оглядывался, едва заметно наклоняя факел… Глупый франк, верно, вообразил себе, что посланцы Аламута не похожи на обычных людей. Не объяснишь же ему, что Джафар прячется под капюшоном вовсе не из опасения быть узнанным. Если бы не многолетняя привычка, ал-Мансор с удовольствием продемонстрировал бы рыцарю свою благообразную, совершенно ничем не примечательную физиономию. Для опытного ассасина изменить внешность не сложнее, чем побрить бороду, и доведись Тристану увидеть своего сегодняшнего гостя в других обстоятельствах, он нипочем бы его не узнал. Но дело тут было не в скрытности. Между двумя слоями плотной ткани тяжелого капюшона располагался третий, вываренный из вязкого и упругого сока альтинской пальмы. Меднокожие жители Драконьих островов делают из такого сока мячи для священной игры, а еще обливают им свои босые ноги и получают прочную, непроницаемую для воды обувь. Прокладка капюшона Джафара неплохо защищала голову от удара дубинкой — правда, деревянной, а не окованной металлом. Тончайшая кольчуга, надетая под простеганную хлопком куртку, тоже относилась к числу обычных предосторожностей бойцов Аламута. Конечно, никто не подвергает сомнению благородство рыцарей Зеленого Ордена, тем более, что ал-Мансор прибыл в Коимбру по личному приглашению магистра Бальдура… но от многолетних привычек так просто не отказываются.
Ал-Мансор ожидал, что мастер Тристан последует за ним, но старый рыцарь остался внизу, у дубовой двери. По мере того, как Джафар поднимался все выше, тяжелое, хриплое дыхание. франка постепенно затихало у него за спиной. Башня Пророка, построенная на высокой скале над морем, возвышалась над острыми шпилями Коимбры на добрых шестьдесят локтей, а лестницы ее, казалось, предназначались не для людей, а для гигантов с необычайно длинными ногами. Воспитанному в орлиной твердыне Аламута Джафару подъем дался легко, а вот бедняга Тристан выдохся окончательно. К тому же, если ал-Мансор правильно понял слова магистра Бальдура, рыцарю было приказано проводить гостя к покоям Пророка и доставить обратно к начальнику франков. Не более того.
Поднимаясь, Джафар машинально считал ступени. Добравшись до двадцать первой, он услышал доносившееся откуда-то сверху сдавленное хихиканье — словно кто-то, пытаясь сдержать смех, зажимал себе рот рукавом. «Девушка, — подумал ал-Мансор, — лет четырнадцати. Прячется, наблюдает за мной и хихикает в кулачок». Он преодолел оставшиеся три ступеньки и замер, поражённый увиденным. Медовое сияние разливалось за пушистым полупрозрачным занавесом, сотканным из тысяч радужных перьев. Даже павлины Аламута не могут похвастаться столь переливчатыми узорами, столь глубокими красками, огневеющими, словно раздуваемые ветром угли костра. Джафар решительно шагнул сквозь разноцветный занавес — в то же мгновение прямо у него из-под ног порскнула в угол испуганная хохотушка.
— Не бойся, — сказал ал-Мансор на языке франков. — Я не причиню тебе вреда.
Девочка что-то возмущенно залопотала, но он не понял ни слова. Возможно, это было одно из наречий Драконьих островов — во всяком случае, певучая интонация немного напоминала аль-аравак, единственный язык тех земель, известный Джафару. Да и сама девчонка походила на бронзовокожих островитян: большие черные глаза на смуглом лице, темные прямые волосы, собранные в тугие косицы… Пока она бормотала, ал-Мансор разглядел ее зубы — остро заточенные, черненные, инкрустированные золотом.
— Отведи меня к Пророку, — медленно произнес Джафар. Он был почти уверен, что девчонка его понимает, но на всякий случай повторил на аль-араваке: — Отведи меня к своему хозяину.
Он протянул руку, чтобы дотронуться до ее плеча. Девчонка тут же прыгнула вперед, явно намереваясь укусить его за палец. Она была быстрой, как мангуст, но Джафар, разумеется, оказался быстрее. Девочка клацнула зубами и тут же отскочила на безопасное расстояние.
— Шочикетсаль, — зашипела она, как дикая кошка. — Шочикетсаль!
Джафар удивленно покачал головой. Когда он покидал Аламут, отправляясь в далекую христианскую твердыню, то и представить себе не мог, что ждет его в самом сердце Зеленого Ордена. Эти фантастические, роскошные перья, янтарный свет, льющийся из граненых хрустальных шаров, мягкие пятнистые шкуры, сладковатый дым, плывущий из бронзовых курильниц… И эта дерзкая девчонка, одетая в короткую полупрозрачную рубашку, почти не скрывающую соблазнительных округлостей… Он вспомнил строгий, чуждый роскоши стиль замка Коимбры, суровые аскетичные лица монахов-воинов. Неудивительно, что магистр Бальдур не допускает своих людей в Башню Пророка…
— Шочикетсаль, — укоризненно произнес где-то над ним мягкий мужской голос. — Шочикетсаль, не приставай к гостю. Будь хорошей девочкой, вернись в Змеиный зал.
Ал-Мансор вскинул голову. В полутора касабах[17] над ним, под самым куполом башни, проходила узкая деревянная галерея. Опираясь о резные перила, с галереи смотрел на него высокий худощавый человек в белом плаще. В руках у него не было оружия, но Джафару все равно стало неуютно.
— Простите ее, сир, — худощавый раздвинул тонкие губы в слабом подобии улыбки. — Шочикетсаль редко видит чужих людей…
— Я не обижен, — ал-Мансор сделал вид, что кланяется, незаметно осматривая исподлобья всю галерею. Убедившись, что на ней нет никого, кроме Белого Плаща, он позволил себе расслабиться. — Я Джафар ал-Мансор из замка Аламут. Позволено ли мне будет узнать ваше благородное имя?..
— Гвидо фон Бартольд, к вашим услугам, сир. — Худощавый поклонился и принялся спускаться по деревянной винтовой лестнице. — Могу я называть вас «сир» или вы привыкли к иному поименованию? Джафар с удовольствием пожал плечами, как это принято у франков.
— Если вы не владеете арабским, я не смею настаивать на другом обращении. Я происхожу из благородного рода, хотя и посвятил себя не войне, а целительству…
Фон Бартольд в сомнении пощипал свою реденькую бородку.
— Скажите, сир… так вы из Аламута?.. Того самого?..
«Туго же ты соображаешь, друг Гвидо», — подумал Джафар и улыбнулся.
— Вас это пугает, благородный сир? На этот раз худощавый не колебался.
— Нисколько. Полагаю, магистр Бальдур знал, что делает. Магистр Бальдур заплатил Старцу Горы два мешка красного альтинского золота — пара понурых осликов с трудом доставила этот груз к узким вратам Аламута. Тысяча авакинов[18] золота за одного-единственного Джафара ал-Мансора. Неслыханная щедрость, но и заказ требовалось исполнить необычный. Ассасинов нанимают, когда требуется от кого-то избавиться: как правило, жертвой избирают человека, способного хорошо позаботиться о своей безопасности. Могущественный царедворец, великий полководец, даже эмир — все они могут пасть от руки неприметных, вездесущих посланцев Аламута. Но на этот раз Зеленый Орден платил не за убийство.
Два месяца назад имам Али позвал Джафара в свою келью, выходившую на плоский скальный уступ над бездонной пропастью. Со времен Хасана ибн-Саббаха, первого Старца Горы, политика незримой империи исмаилитов вершилась в этом тесном, аскетично обставленном помещении.
— Ты отправишься в ал-Андалус, Джафар, — тихим бесцветным голосом произнес имам, протягивая ал-Мансору серебряную пластинку с вырезанным на ней двухглавым львом. — К западу от Кордовы, на берегу Великого моря, у франков есть несколько крепостей. В одной из них живет некий человек, которого рыцари Зеленого Ордена называют Пророком. Как видно, он стал им в тягость, потому что старый пес Бальдур хочет спровадить его за море, на Драконьи острова. Ты будешь сопровождать Пророка туда, куда он направится, и охранять его от опасностей. Если кто-то будет угрожать жизни Пророка… думаю, мне не надо учить тебя, что следует делать.
Джафар почтительно наклонил голову, коснувшись подбородком груди. Это было самое удивительное
