Джуди молчала. Ей хотелось сказать «не надо, я и так все уже поняла», но она молчала. Эмили должна была досказать. А Джуди должна была дослушать.
…Теперь спор шел о том, кто радикальнее нарушит общепринятые правила поведения, следуя правилам игры.
Если бы он просто ушел к другой женщине, то не смог бы по-настоящему отомстить Эмили. Он отлично понимал, что она к нему теперь испытывает, и был достаточно умен, чтобы не рассчитывать на то, что она будет сильно горевать о потере.
И он поступил иначе. Он не ушел, он просто привел другую женщину к себе домой. Норы не было, и можно было не опасаться, что неминуемый скандал коснется детских ушей.
Расчет оказался верным. Как бы сильно ни изменилась Эмили, что-то основное из того, что было впитано ею с детства, осталось. А то, что происходило, уже не вписывалось ни в какие рамки, это было просто неслыханно!
Сейчас, по прошествии тридцати с лишним лет, можно, конечно, рассуждать о том, что нужно было не поддаваться на заведомую провокацию, и это стало бы для него настоящим ударом, а возможно, ее полной победой. Но… Ричард слишком хорошо знал ее. И все же не знал до конца.
Это было третьего июля. Впрочем, нет, вечером третьего еще, собственно, ничего не произошло. Она уже легла, когда вернулся Ричард. По тому шуму, с которым он ввалился в дом, Эмили поняла, что он пьян. «Лишь бы не надумал выяснять отношения!» – подумала она.
– Как это нет? – услышала она его громкий, слишком громкий голос. – Дома! Сегодня наша леди решила спать дома. Я тоже! Сегодня она решила спать одна! А я вот нет! Пусть завидует!
В ответ прозвучал женский смех. Эмили соскочила с постели. Мимо ее комнаты вслед за тяжелыми шагами Дика не очень уверенно простучали высокие каблуки. Она приоткрыла дверь и в узкую щель увидела обнаженную женскую спину и длинные ноги.
Сначала ей показалось, что она спит и ей снится кошмар. Потом она открыла дверь пошире, вышла и, неслышно ступая босыми ступнями, направилась к той двери, за которой скрылся ее муж с любовницей. Но, почти дойдя, она испугалась первого же долетевшего до нее звука и бегом вернулась к себе.
Она так и не заснула той ночью. Рассвет застал ее в гостиной – в ночной рубашке, со стаканом в руке.
Стакан каждый раз мгновенно оказывался пуст, и она наливала снова, и снова, и снова… Она очнулась от голоса Ричарда.
– Вот! – воскликнул он. – Полюбуйся, Бетти, на мою жену.
– Весело же тебе с ней, наверное, живется… – засмеялась та, кого назвали Бетти.
– Да уж! Ты когда-нибудь бывала так пьяна в одиннадцать утра?
Бетти все смеялась, припадая к его плечу:
– Может, нам лучше вернуться в постельку? Я не выспалась!
– Ну, нет, – он приобнял ее, – туда мы еще успеем… Эй, крошка, – Ричард подошел к Эмили и тряхнул ее за плечо, – очнись!
– Оставь ее, Ричи!
«Ричи, Ричи, так звали кого-то, кого я любила…»
– Э-эй, послушай! Твой супруг проголодался. Ты не устроишь нам трапезу?
Она подняла голову и с трудом проговорила:
– Уйди, скотина.
Длинноногая девушка захохотала еще громче.
– Ну, – развел руками Ричард, – теперь, Бетти, ты можешь сказать, что видела и слышала настоящую леди… Но я действительно проголодался. Пойдем перекусим. – Уже дойдя до дверей, он вдруг резко обернулся. – Да! Совсем забыл, дорогая! Мы ведь свято чтим праздники! И отмечаем их в семейном кругу! Ты, я вижу, успела начать без меня – ай-яй-яй! Придется и мне нарушить традицию. Но позволь хотя бы поздравить тебя… – Он подошел к Эмили и потянул ее за руку.
– Что ты делаешь, Ричи? – изумилась Бетти. Глупая Бетти, она не понимала, что, возможно, была нужна ему только ради этого единственного момента!
– Как это – что? Хочу поцеловать мою милую женушку! Не целовать же мне ее затылок!
Да, Эмили была пьяна, но его настойчивые издевки все-таки несколько отрезвили ее. Если бы он ушел, она снова провалилась бы в хмельное забытье. Но ее встряхнули и подняли.
– Оставь меня в покое! – закричала она, вцепившись в воротник его рубашки.
Он так резко отпустил ее руку, что она с трудом удержалась на ногах. Воротник затрещал под ее пальцами.
– Алкоголичка! – он попробовал толкнуть ее, но Эмили опередила его, отвесив ему затрещину.
– Ричи, уйдем! – крикнула Бетти, осознав, что в этом семейном скандале не так уж много смешного.
Но разъяренному Ричарду удалось, наконец, освободиться от цепких пальцев Эмили, и от сильного толчка она полетела в угол комнаты. Он дал ей подняться и снова оказался рядом… Из-за застилающих глаза слез боли и ярости она не могла разглядеть лицо Ричарда, а ей хотелось разглядеть его, это ненавистное лицо…
– Ну? – ухмыльнувшись, спросил он. – Так дай же, крошка, я все-таки поцелую тебя…
Какая-то не очень ясная ей самой мысль заставила Эмили протянуть руку за спину. Она нащупала
