В сумерках ложились золотые тени,Рыболов был тихо освещен.Видели должно быть сны растенья.Нищий спал, опершись о мешок.Загорались лампы в магазинахИ лежал на теплой мостовойВысоты померкший отблеск синий.Ласточки прощались с синевой.Скоро будем в сумерках обедать,Слушать стекол сумрачную дробь,Может быть неловко напоследокПерекрестим лоб.Что ж никто не знает, кто как жилКто читал. Кто ждал освобожденья,Тихо руки на груди сложил,Превратился сам в свое виденье.Высоко у имени ГосподняДух часов хранит его судьбу,Звон раздастся в черной преисподней,Утро вздрогнет в ледяном гробу.Медленно спадает вечер. Ниже небо,Дым блестит. В сияньи паровоз.В холоде отчетливо кричит.Кто там в поле?Поздней осенью темнеет рано,Загораются на станции огни,Ничего не видно за туманом,Запотели стекла. Мы одни.
«Всматриваясь в гибель летних дней…»
Всматриваясь в гибель летних дней,В пыльный, яркий мир, лишенный счастья,Гамлет, солнце в царствие теней,Тихо сходит, утомясь от власти.Меж деревьев яркий газ горит,Там вдали на желтом, пыльном шаре тленном,Еле слышный голос говоритО высоком, странном и священном.Солнечный герой, создавший мир,Слушай бездну, вот твоя награда.Проклят будь, смутивший лоно тьмы,Архитектор солнечного ада.«Как Ты смел», былинка говорит,«Как Ты мог», волна шумит из мрака«Нас вдали от сада ГесперидВызвать быть для гибели и мрака.»
«На желтом небе аккуратной тушью…»
На желтом небе аккуратной тушьюРукой холодной нарисован город.Иди в дожде. Молчи и слушай души,Но не утешишься и не обманешь голод.Душа темна, как зимняя вода,Что отражает все, всегда пустая.Она в ручье стекает навсегда,В огнях рекламы сумрачно блистает.Как смеешь Ты меня не уважать?Я сух — Ты говоришь, я бел, прекрасно.Так знай: так сух платок от слез отжат,