Волнения шли своим чередом.
Около пяти часов вечера группа хулиганов набросилась на заместителя министра внутренних дел республики Шадрина и стала требовать списки задержанных 26 августа. Затем насильно вытащила его на площадь, требуя освобождения задержанных. Туда же привезли руководящих работников обкома и заставляли выступать перед толпой. Заверениям, что всех задержанных выпустили еще утром, не поверили. Переодетые сотрудники милиции попытались освободить заместителя министра, но им это не удалось (у него сумели только вытащить пистолет из заднего кармана брюк). Шадрина силой повели в МВД и, несмотря на сопротивление охраны, всей толпой ворвались в здание.
Оружие сотрудники МВД не применяли, пытались уговаривать. Их не слушали, открывали двери служебных комнат, искали задержанных. Около здания МВД был избит милиционер. Примерно 250 человек с криком и свистом, сорвав металлические ворота, а часть — по крыше здания, проникли во двор, а затем в КПЗ. В камере предварительного заключения в это время находилось 16 задержанных, в том числе и убийцы рабочего Степашина. Однако на них почему-то не обратили внимания, хотя, казалось бы, должны были отреагировать на чеченцев. Интересовались только задержанными за ночное хулиганство. Поверили, что всех отпустили, только после заверений сидевших в камерах. Потребовали у начальника КПЗ адреса освобожденных.
Пробыв в КПЗ около полутора часов и получив адреса, толпа ушла из помещения. На прощание разбили телефонный аппарат и сорвали погоны с начальника КПЗ. Затем потребовали машину и отправили группу погромщиков по городу — проверять сообщение об освобождении. Остальные вернулись на площадь к обкому.
В 18 часов 30 минут заместителем министра внутренних дел республики были вызваны 2 пожарные машины якобы для тушения пожара. Одну тут же опрокинули, у другой повредили электропроводку и выпустили воздух из шин.
Около 8–9 часов вечера в захваченное здание обкома пришел некто Георгий Шваюк и принес написанный им «проект резолюции». Так на сцене появился еще один документ, выражавший недовольство русских жителей республики.
В «проекте» говорилось:
«Учитывая проявление со стороны чечено-ингушского населения зверского отношения к народам других национальностей, выражающего в резне, убийстве, насиловании и издевательствах, трудящиеся города Грозный от имени большинства населения республики предлагают:
1. С 27 августа переименовать ЧИ АССР в Грозненскую область или же многонациональную советскую социалистическую республику.
2. Чечено-ингушскому населению разрешить проживать в Грозненской области не более 10 % от общего количества населения.
4. Лишить всех преимуществ чечено-ингушское население по сравнению с другими национальностями с 27.08.58 г.».
Этот шовинистический документ был немедленно размножен на пишущих машинках и оглашен участникам беспорядков. Нашли его через несколько часов в здании обкома вместе с копиями, отпечатанными на обкомовских бланках.
Около 9 часов вечера толпа, убедившись, что задержанные прошлой ночью на свободе, загорелась новой целью: немедленно добиться «главной правды» у «верховного арбитра» — Правительства, ЦК КПСС. Под красным знаменем или транспарантом, взятым в здании обкома, что, очевидно, имело символический смысл для погромщиков и как бы превращало их действия из уголовного преступления в «слово и дело государево», бунтовщики направились на городскую радиотрансляционную станцию.
Хотели говорить с Москвой.
Возглавлявший эту группу мужчина лет пятидесяти, одетый в спецовку синего цвета, в соломенной шляпе, кричал, что он житель поселка Черноречье и «ему надоело терпеть бесчинства чеченцев, из-за которых нельзя вечером выйти на улицу». Что делал чернореченец в Грозном, когда весь поселок справлял поминки по убитому, почему следствие настойчиво утверждало, что чернореченцы в беспорядках не участвовали, кто, наконец, был этот странный руководитель погромщиков в соломенной шляпе — еще одна загадка грозненской истории.
Охранявшие станцию солдаты (всего три человека) толпу в здание не пустили — загородили вход. Погромщики, натолкнувшись на отпор, повели себя необычно — насилие применять не стали, а мирно удалились. Отправились попытать счастья в другом месте — на междугородную телефонную станцию.
На этот раз они действовали более решительно, но охрана применила оружие и ранила двоих — супружескую пару. Муж вскоре умер в больнице, а жене пришлось ампутировать руку. Еще одна женщина получила случайное ранение. Толпа хотела расправиться со стрелявшими солдатами, но они сумели укрыться в помещении. Ворвавшись в здание, погромщики потребовали соединить их с Москвой. Особенно активна была некая молодая женщина 19–20 лет, одетая в костюм темного цвета, «которая с дерзкой настойчивостью требовала немедленного соединения с Москвой».
«Разговора с правительством» на этот раз не было. Работники телефонной станции заявили, что повреждена линия связи. Зато у двух телефонисток после этого визита пропали дамские сумочки.
Лишь с третьей попытки участники волнений дозвонились с городской почты в Москву. Разговор вел автор «проекта резолюции» Шваюк. Именно он, по мнению суда, был «инициатором разговора по телефону с приемной секретариата ЦК КПСС». Сам Шваюк рассказывал так: «Телефонистка соединила нас с Москвой, но так как по телефону некому было говорить, то мне передали трубку. Я стал разговаривать с Москвой, с приемной 1-го секретаря ЦК партии. Я у него спросил: «Знаете ли вы о том, что творится в Грозном, что народ ждет представителей из Москвы, что нужно положить конец зверским убийствам, что дело дошло до требований возвратить Грозненскую область и выселить чеченцев?»«Что Шваюк услышал в ответ (наверное, обещание «разобраться») и с кем он на самом деле разговаривал — неизвестно.
Пока участники беспорядков добивались связи с Москвой, на площади у обкома произошел странный эпизод, очень похожий на провокацию. В 22 часа 30 минут к обкому подъехал автобус. Его водитель взобрался на крышу машины и заявил, что он якобы в автобусе перевозил убитых людей и их кровью испачкан весь салон. Люди бросились к машине, кто-то хотел задержать водителя. Толпа заступилась, и он вскоре уехал. Личность водителя была установлена, его делом занимался КГБ.
Все под тем же красным знаменем около 300 человек прямо с почты отправились на городской вокзал. За полчаса линейное отделение милиции на станции получило предупреждение от МВД. Однако подготовиться к встрече не успели.
Толпа почти на два часа задержала отправление пассажирского поезда Ростов — Баку. На рельсы набросали камни, костыли, похитили ключи от двух стрелок. Большая часть толпы оказалась возле паровоза. Раздавались античеченские выкрики.
Некоторые агитировали пассажиров, другие бегали по вокзалу в поисках чеченцев, встретив которых, избивали. Кто-то продолжал целеустремленно добиваться связи с ЦК КПСС — хотели послать телеграмму. Наряд милиции сумел эту телеграмму изъять.
В полночь в Грозный были введены войска. Через 20 минут они оказались на станции. Толпа сопротивлялась — забрасывала военных и железнодорожников камнями. Солдаты, действуя прикладами и не открывая стрельбы, быстро подавили сопротивление. На вагонах были стерты надписи, с путей убрали посторонние предметы, и меньше чем через час поезд отправился по назначению.
Беспорядки были прекращены. Четыре дня в городе действовал комендантский час. До 30 августа охрану важнейших объектов и патрулирование по городу осуществляли армейские подразделения.
Напряжение в городе спало не сразу. 29 августа на городском рынке пьяный безработный Ковалев фактически повторил и «озвучил» все, что во время беспорядков выкрикивала возбужденная толпа. Как сообщалось в заключении по этому делу прокурора, осужденный Ковалев 29 августа 1958 года на центральном рынке г. Грозный и в вытрезвителе «выражался нецензурными словами в присутствии множества граждан; вследствие буйного поведения он был связан».
В результате беспорядков пострадало 32 человека, в том числе 4 работника МВД республики. Два человека (из числа гражданских) умерло, 10 было госпитализировано. В числе пострадавших оказалось много официальных лиц — секретарь обкома КПСС, заместитель министра внутренних дел республики, заместитель начальника районного отделения милиции, 2 оперативных уполномоченных милиции, лектор
