запутаннее становятся процессы балансирования.
Поэтому реабилитация — это процесс выработки новых форм поведения, восстановление тех же условных реакций, что и у нормального человека. Освободить инвалида от непосильной и бессмысленной тяготы специальных навыков жизни в неадаптированной среде — вот настоящая реабилитация. Что в моих силах сделать, чтобы Самелин перестал быть дефективным человеком? Смогу ли я сделать так, чтобы исчезло восприятие его как безногого человека — верный знак моего собственного дефекта? Отними у меня здоровье, работу и верни Самелину только способность двигаться — и нас невозможно будет отличить!
Любой человеческой деятельности присущи три отличительные особенности: форма, время и отношение. Самелин по форме — солдат, по отношению к жизни — разбойник, по отношению ко времени — ребенок. Стоит только взглянуть в его глаза, чтобы увидеть, что в нем сконцентрировано гораздо больше, чем он в состоянии реализовать. Осуществленные им желания есть лишь ничтожная часть реальных возможностей его израненного тела, вызванных к жизни собственными поступками, но так и не нашедших себе выхода. Взрыв мины сделал Самелина похожим на полустанок, к которому ведут пять путей, но уехать можно только по одному. Из пяти прибывающих поездов отправляется только один — четыре остаются на путях, в ожидании своей очереди. Это ожидание и есть опоздание, глупец тот, кто этого не понимает. Неосуществившаяся часть жизни, как застрявший на запасных путях поезд, должна или осуществиться, или быть изжита, чтобы освободить место следующему поезду, прибывающему согласно расписанию.
Недовольство своей долей многократно возрастает от сознания, что твоя судьба зависит от действий других. Такое положение вещей ставит любого на грань между собственными способностями и возможностями. В такой ситуации способности есть фильтр для возможностей. Отфильтрованные возможности, как и непригодные к повторному использованию патроны из БК, есть тень событий, которые еще не произошли, но к которым уже стоит готовиться с полной уверенностью. Вероятность их реализации возрастает с приближением к границе возможностей. Исполнение несбывшихся надежд всегда есть переход на другую часть собственной судьбы, являющуюся уже обстоятельствами чужой жизни. Должно же быть какое-то равновесие между этими половинками?
Баланс желаний и возможностей необходимо поддерживать, как необходимо открывать клапан в котле, в котором давление пара превышает сопротивление стенок. Неужели в двадцать лет человек способен накопить такой запас неиспользованных возможностей, чтобы дисбаланс между будущим и прошлым вызвал взрыв? Самелин прекрасно понимает, как мало надо ему для счастья, и как много он хочет. Поэтому, наверное, и спрашивает меня, сколько осечек мне еще нужно для счастья? Он прав, всегда не хватает одного единственного выстрела. Я уже не раз в ответственный момент своей жизни так и не смог сделать того, что хотел. Может у меня так же как у Самелина чего-то не хватает для полноценной реализации желаемого?
Риск — благородное дело. Так говорят дураки, когда собираются перебежать дорогу в неположенном месте. Так думал и я. Все так говорят, но не все рискуют. Рискуют от неумения сделать правильный выбор из множества возможных решений. Выбор — это всегда отрицание, способность отказаться от того, чего не хочешь. Человек, не принимающий во внимание законы гравитации, и желающий полетать без соответствующих приспособлений, рискует просто разбиться. Не принятие во внимание законов электротехники грозит поражением электрическим током. Не следование закону вызывает наказание. Необходимость противостоять насилию закона приводит людей к необходимости договариваться между собой. Те же, кто совершает действия вопреки договорным отношениям, уже не могут рассчитывать на полноправное участие в жизни общества. Тогда я этого не знал. Наше поколение напрочь забыло простую истину: частная собственность является главной гарантией свободы, причем не только для тех, кто владеет этой собственностью, но и для тех, кто ею не владеет.
Патрон двенадцатого калибра с бумажной гильзой. ШУРУП
Середина осени — сезон дичи. Конец сентября, начало октября — отлет птицы на юг. В тот год стояла пасмурная, тихая, с легкими ночными заморозками осень, лучшее время для охоты на гуся.
Гусь птица осторожная, стрелять его лучше из засидки. На берегу поросшего камышом плеса старицы, на путях перелета гусиных стай, под пристальным вниманием отца я копал яму. Для защиты от проникновения воды в яму отец заставил вкопать старую, тщательно просмоленную смолой деревянную кадку. Садясь и вставая, я примерял несколько раз высоту земляной полки. Покрыв ее сухими ветками, сделал из нее удобное сидение. Проверяя мою работу, отец устало присел в вырытой мной засидке. Бережно положив ружье на колени, он поднял на меня глаза. Это был усталый взгляд больного человека. Отец уже тогда сильно недужил — врачи определили рак легких. Переохлаждение ему было категорически противопоказано, но отказать ему в удовольствии охоты с его любимым ружьем никто из нас не посмел.
ИЖ-54 — двуствольное внутрикурковое ружье с горизонтально расположенными стволами двенадцатого калибра. Эта модель двустволки была значительно переработанным и усовершенствованным ружьем ИЖ-49 — точной копии «Зауэр» восьмой модели, изготавливаемого после войны Ижмашем по чертежам, вывезенным из Германии с заводов Зауэра, с использованием оригинального немецкого оборудования. ИЖ-54 было ружьем более высокого класса, не растерявшим преимуществ своих немецких предков. Батя выписал это ружье по каталогу посылторга в 1970 году. Ружье лежало дома более восьми лет. Отец очень дорожил им и берег его: улучшенное исполнение — рисунок гравировался вручную, более тщательная, почти ручная, сборка, ложа — из ореха, цена — сто двадцать руб. Цена отражала реальную расстановку сил на рынке оружия СССР: несмотря на общие корни, качество ружей из ГДР постепенно падало, а качество ижевских держалось на достойном уровне.
В то холодное, тихое, пасмурное утро птицы летели медленно и высоко. В предрассветных сумерках птицы перемещалась в направлении отца — цель крупная и стайная. Дистанция — сорок метров. Стрельба вверх на сорок метров и стрельба вдоль поверхности земли на ту же дистанцию вовсе не одно и то же. Когда гусь кружит над водоемом и не видит стрелка, то, пролетая по кругу над одним и тем же местом, он превращается в практически неподвижную мишень, не такую уж и маленькую. Для того, чтобы попасть, достаточно лишь правильно взять упреждение. Взять упреждение при таком полете птицы можно, только если полностью закрыть ее стволами. Отец сделал несколько выстрелов из нового ружья. Вспугнутая выстрелами птица совершила резкий маневр. Сопроводив ее полет движением стволов, отец опустил ружье, и не стал стрелять. Я разочарованно смотрел на него и не понимал, почему он не стреляет еще и еще?!
Сбитые птицы оказались крупными серыми гусями. Длина тела каждого была почти метр, размах крыльев — чуть меньше полуметра, вес — до трех с половиной килограммов.
Смутное осеннее настроение томило мне душу. С одной стороны, «октябрь уж наступил», а с другой — наслаждаться сырым холодным утром на берегу заросшего камышом плеса мог только пришедший сюда «сбрасывать листья» человек. Лето тоже было при смерти: лысеющие огненные кроны побитой первыми заморозками осины, пронизывающая сырость близкой воды. Отец не ежился от холода, наоборот, собрался весь и, сжав кулаки, внутренне как-то даже встрепенулся.
Ночевать мы остались в лесу. В воздухе витал запах крови, дыма, охоты. Расстелив на нарубленном еловом лапнике спальные мешки, я наблюдал, как отец, предварительно ощипав и опалив на костре, потрошил сбитую им птицу. Добытая дичь будоражила его фантазию и давала возможность попробовать свободу на вкус.
Через неделю, холодным октябрьским утром, мой отец умер.
После его смерти, местный егерь два раза приходил к матушке и просил продать ему ружье. Мать не продала, оставила как память об отце. Но егерь добился своего — придя к нам в дом с участковым под предлогом проверки правил хранения зарегистрированного оружия, он забрал ружье. Я пытался помешать, но егерь, затащив меня за шиворот в сарай, ткнул меня лицом в кучу свежего неубранного мной коровьего навоза.
— Лучше следи за хозяйством, сынок!
Спустя неделю, выследив егеря, я украл ружье из избушки, где он гужбанил в компании своих городских дружков.
— …Пуля попала под нижную челюсть в позвонки. Пуля — круглая, калибр — шестнадцатый, расстояние — примерно от десяти до двенадцати метров. Медведь умер сразу. Я от страха — обосрался. —
