Нагружая на себя такой «боекомплект», мы истощаем себя ожиданием исполнения собственных желаний. Не реализуя их, мы сами часто провоцируем противостояние, ресурсом для которого служит наш неиспользованный потенциал. Накапливая в жизни то, что, могло нам пригодиться, но не пригодилось, мы невольно создаем собственный мир упущенных возможностей, который, в свою очередь, начинает провоцировать скрытые перемены в нашей реальной жизни. Отказываясь строить мир собственных решений, мы остаемся жить в мире, где решения за нас принимают уже другие. Не съеденные нами когда-то яблоки растут за чужим забором, их едят другие, которые не прочь занять наше место — так наша собственная рассыпуха оборачивается против нас. Госпиталя, забитые не успевающими стареть ветеранами, сберкассы с очередями пенсионеров — разве это не переполненные «рассыпухой» ящики в оружейной комнате главнокомандующего?
Сегодня патроны в обойме уже не кажутся мне рассыпухой — они отражают степень моей готовности принять решение. Чем отличаются патроны россыпью от патронов в обойме — самореализацией! Самореализация — это свойство правильно принятого решения. Именно неспособность принимать решения превращает наши потенциальные возможности в рассыпуху — ресурс, не пригодный для повторного использования.
Бессмысленно говорить о том, что нужно, до тех пор, пока не знаешь, кто это будет делать. В ситуации, для которой пистолет только единственно возможное решение, надо попытаться сначала найти другие варианты выхода. Если их нет, то действует правило «расчета на худшее»: если сомневаешься, то принимай отрицательное решение. Принятие такого решения в условиях риска — процесс психологический, и основополагающие принципы действия определяются простыми правилами.
Максимум выигрыша — это ясность цели. Оптимальная вероятность результата — это точность прицеливания. Оптимальная устойчивость результата — это правильно выбранная позиция. Оптимальное соотношение величин выигрыша и риска — это реально оцененный предел максимально возможных потерь.
Кто принимает такие решения, тот и управляет патронами в моем пистолете. Но не следует делать того, что навязывает тебе противник. В этом весь здравый смысл моих будущих поступков — в пяти патронах из шестнадцати, что оставил мне Паша. Угнанная вчера машина это не потерянный кошелек — это же «stop-loss»! И расыпуха это тот же «stop-loss» — предел максимальных потерь. Логично, что его превышение внимательный Буба считал сигналом о нарушении равновесия.
Разбуженная печальными воспоминаниями память воссоздает нечто такое, что однажды уже наполняло мою жизнь в качестве живого опыта. На когда-то уже пройденном пути, подобно дорожным указателям, в памяти всплывают слова — «клад», «кладовка», «кладбище», «stop-loss».
Поиск общих корней этих слов и связанных с ними переживаний превращает услышанные вчера истории в последовательные воспоминания. В точности совмещаясь с сеткой породивших их событий, они создают большое бесшовное двухмерное пространство — проекцию переживаний, промелькнувших в моей жизни, подобно двадцать пятому кадру.
Клад
Патрон 7,62 х 25 мм ТТ: вес пули — 6.175 грамма, тип пули — FMJ (Full Metal Jacket), цельнометаллическая, бронебойный сердечник из закаленной инструментальной стали. Дульная скорость — 430 метров в секунду, дульная энергия — 510 Дж. Предназначен для бронированных целей с III–IV степенью защиты — бронежилеты не представляют для него никакого препятствия.
Торговля оружием — дело интимное. Люди, чей бизнес — нелегальная торговля оружием, довольно осторожны, и клиентам «с улицы» ствол не продадут. Выручил Тубус — хитрый, вкрадчивый, себе на уме, бывший поисковик из военно-патриотического клуба, ставший затем профессиональным кладоискателем.
Тубус начинал учителем физкультуры в средней школе. Первый его поисковый опыт — поездка еще студентом в археологическую экспедицию на скифские курганы. Южане жили чище, веселее, играли с детьми, в их домах висели красивые иконы, по улицам ходили красивые женщины. Палатки, солнце, яблоки, местный самогон, агрессивно настроенные местные парни и сексуально расторможенные хуторянки — все это рождало ощущения чужой отстоявшейся жизни, которую он с интересом наблюдал со стороны. Все это беспечное созерцание реальности умерло в один миг.
Курган, на котором они работали, во время войны был оборудован под огневую точку. Окоп, в котором лежали останки засыпанного землей лейтенанта, Тубус нашел лично. Пулеметную точку — звено в цепи наспех организованной линии обороны — сначала бомбили, а потом просто расстреляли из самолета. Тубуса поразила откопанная им рука погибшего лейтенанта — обе лучевые кости оторванной снарядом авиационной пушки руки были перебиты, плечевая кость густо посечена мелкими металлическими осколками, черными точками въевшимися в нее. Тубуса поразила смерть этого, израненного осколками, потерявшего руку, брошенного всеми и заваленного землей в собственном окопе офицера. Подробности чужой смерти, неожиданно открывшиеся Тубусу в то лето, навсегда перевернули все его сознание. Словно в батискафе, он опустился в беспросветный мрак забвения и оцепенел при виде обратной стороны социальной гармонии. Тубус превратился в этического провокатора, выработавшего иммунитет к злу, кочуя по развалинам и заброшенным местам былой боевой славы. Добро в жизни Тубуса стало составной частью зла. Нельзя рассматривать ад без фильтра — душа может ослепнуть.
— Зачем тебе пистолет? — спрашивает меня Тубус.
— Для самообороны.
— Ты что, в себе не уверен?
— В себе-то я уверен, я в тебе не уверен, — отвечаю я хитрому как муха Тубусу.
ТТ довоенного производства с крупным рифлением на кожухе и пластмассовыми щечками лежит передо мной на столе. Взвесив в руке пистолет, я осматриваю его, стараясь обнаружить на наружных частях следы явных повреждений, ржавчину, выеденные коррозией раковины, трещины, забоины. Пистолет со следами плохого обращения мне не нужен.
Вынимаю магазин, он снаряжен восемью патронами. Выщелкиваю один. Трехсантиметровый солдатик в полной боеготовности — готов метнуть пулю в цель быстрее звука! Столько мощи в десяти граммах этого малыша! Оттягиваю затвор в крайнее заднее положение и закрепляю его затворной задержкой. Повернув пистолет казенной частью к свету, смотрю в канал ствола с дульной стороны. Ищу затемнения на зеркальной внутренней поверхности — первичные признаки поражения металла. Плохо видно. Я хочу, чтобы моя уверенность в исправности подержанного пистолета основывалась не на слепой вере обещаниям Тубуса, а на тщательной проверке надежности его механизмов. Осмотрев пистолет, я начинаю его разбирать.
Концом крышки магазина сдвигаю пружину назад и удерживаю затвор. Надавив на освобожденный конец стержня, извлекаю ее. Поддерживая возвратную пружину, снимаю с рамки затвор со стволом.
— Обычно у них быстро слабеет пружина. У этой тридцать два витка, — Тубус ревниво наблюдает за моими действиями.
— Почти столько, сколько я прожил. Свой экзамен войной она, наверное, сдала? — я поворачиваю затвор возвратной пружиной вверх, нажимаю на головку направляющего стержня, вывожу его из затвора и снимаю вместе с наконечником.
— Ресурс пружины, ствола и других деталей — шесть тысяч выстрелов. Это по два магазина в день, в течение всего года. Будь спокоен, твоя тысяча выстрелов тебе достанется, — Тубус, бережно повертев в руках, возвращает пружину на стол.
Отделяю направляющую втулку затвора, поворачиваю ее относительно затвора на сто восемьдесят градусов. Расцепляю ствол с затвором и вынимаю его за дульную часть. Еще раз проверяю канал ствола на
