из-за истребителя.
— Ха-ха! — схватил сержант пилота и хорошенько встряхнул его.
— Сколько световых лет? Сколько зим?!! Сержант с неохотой отпустил его.
— Постой, а что ты здесь делаешь? — спросил, Пилот криво усмехнулся, посмотрел на солнце, поковырял песок носком сапога, а потом перевел взгляд на истребитель и опять дал по нему ногой.
Сержант, сочувственным взглядом осмотрел машину, наконец увидев бортовой номер, упорно скрывавшийся от него под грудой железа и слоем песка с гарью.
— А я думал, это какой-нибудь армейский левак, опять думал уроды-контрабандисты с Татуина налетели. Я их вечно путаю с местными.
— А это совсем не они, это совсем я оказался, — улыбнулся пилот.
— Да, а это оказался совсем ты. А ты знаешь, что по местному закону, я вообще тебя должен арестовать.
Пилот удивленно взглянул на приятеля.
— Чего ты на меня так смотришь, ты же тут оружием торговал.
— А, это ты про этих троих в подвале?
Взгляд сержанта застыл на канистре с тормозной жидкостью. Сержант взял ее и осторожно понюхал.
— Моя тормозуха. Откуда она у тебя?
— В подвале выменял, на какие-то гайки и кусок медной проволоки, — пожал плечами пилот.
— Ну я разберусь с этими охотниками до тормозной жидкости! Славу Богу, что ты попал именно в резервацию, на мою территорию. Такое раз в жизни случается. Пить по этому поводу мы будем долго.
— Долго, — мечтательно прошептал пилот, чувствуя, как сержант затаскивает его в бронеход, — постой, постой, а как же моя машина?
— А она взлететь сможет? — спросил сержант.
— Нет.
— Тогда оставим ее здесь, ничего с ней не случится. Здесь все знают, что жрать боевую технику запрещено.
— Да, но все снаряжение-то уже пожрали! — возмутился пилот.
— Ну, снаряжение это еще не сама боевая машина, — успокоил его сержант.
Пилот поморщился.
Бронеход убрал трап, закрыл люк и двинулся с места с экипажем уже из двух человек.
— И давно ты тут загорал? — спросил сержант, поглядывая на песчаную пустыню.
— С самого утра, причем до этого двое суток болтался, в пространстве солнечной системы, это пока сюда не шлепнулся.
— Если хочешь, я могу тебя сегодня отправить, у меня тут недалеко корабль стоит.
— Ты что, с ума сошел! — ужаснулся пилот, — лучше я здесь пару дней попьянствую, пока начальство считает, что меня нет в живых. Или ты захотел лишить меня выходных?
— Нет, конечно, у меня и в мыслях такого не было. Действительно, какая тебе разница, когда получать по шее за аварию, два дня раньше, два дня позже, — сержант достал из-за командного кресла бронехода бутылку, и протянул ее пилоту.
— А ты? — удивился тот.
Сержант усмехнулся и достал вторую, открыв ее зубами. Радости сержанта не было предела, и он не скрывал ее.
Отпив от бутылки больше половины и сдвинув глаза немного к носу, пилот удивленно заметил, что они едут в бронеходе.
— А чего ты на флаере не летаешь? На бронеходе ведь неудобно, — спросил он сержанта.
— Да ты что, это на флаере здесь неудобно, только поставишь его где-нибудь, его тут же и съедят, даже поля защиты не спасают. А на бронеход у них зубов не хватает, — пояснил сержант.
— Ты же говорил, они технику не едят.
— А ты думал, это всегда срабатывает?
Сержант резко дал по тормозам, и машина застыла, с поднятой в воздухе передней ногой, из-за которой, на них глядел огромный удивленный глаз.
Сержант, спокойно, взял микрофон и ледяным голосом произнес:
— Эй, будь человеком, убери глаз с дороги, у нас машина поскользнется.
Глаз два раза моргнул.
— Как ты меня обозвал? — спросил кто-то снизу.
— Ох… — выдохнул сержант.
— Если будешь так обзываться, я щас весь вылезу, — продолжал кто-то внизу.
Сержант взялся за лучевые гашетки и, не долго думая, без прицела, пальнул по песку. После первых же выстрелов, глаз убрался.
— Хулиганы, — пояснил сержант.
Бронеход продолжал удаляться к северной границе резервации, провожаемый голодными, жадными взглядами. Его сверкающая на солнце броня заставляла щурить глаза.
5
Вечерело. Покрасневшее солнце, надувшись после жаркого дня, висело над горизонтом, вот-вот готовое сорваться за него от усталости.
Закончив патрульный объезд резервации, обойдя небольшую отстойную яму, куда сержант сваливал мусор и объедки, бронеход тяжело встал на краю местной стартплощадки. Казалось, что в лучах заходящего солнца корабль сержанта стоит немного накренившись на левый борт.
— Я же сам тут последние дни сижу, — начал выключать системы бронехода сержант.
— Слышали, слышали, про ту конфетку, которую решили из этого бардака сделать.
— Как только это начнется, я умываю руки, какой сегодня день? — поднялся из кресла сержант!
— В-в-вторнйк, — икнул пилот, которому явно нужна была помощь при вставании.
— В четверг здесь будут строители, а в воскресенье это начнется.
— Я тоже хочу, — заявил пьяный истребитель.
Сержант поднял его из кресла, взвалил его руку с бутылкой к себе на шею и потащил к трапу.
— Я тебе специально приглашение достану, — пообещал он.
— Куда? — удивился пилот.
— Как куда? Ну ты же сам хотел!
— А что я хотел? — все еще переспрашивал пьяный летчик.
— Как что, ты же сам хотел на сафари. Сюда даже не гуманоидов пригласили, здесь поставят лагеря для охотников, бары, и, чтобы не мучить армию, выдадут им кучу боевых, снайперских парализаторов.
— А шашлык?
— Какой шашлык? — удивился сержант, который то же начал косеть.
— Из того, что поймаем, — пояснил пилот.
— То, что поймаем, посадят в клетки и отправят в зоопарки.
— Ладно, черт с ним, с шашлыком, — согласился Пилот, отбрасывая в сторону пустую бутылку.
Из темноты тут же появилась пасть, языком поймавшая бутылку налету, и утащила ее в песок.
Бронеход стоял, вращая всеми опознавательными огнями и сиренами. Пилот лениво оглянулся и поднял руку с указательным пальцем, ткнул им в сторону машины:
— Уходя, надо гасить свет.
— Не надо ничего гасить, — успокоил его сержант, таща к кораблю.
— Как это не надо, меня всегда в детстве учили гасить свет.
— А я говорю, пускай, пусть думают, что я не сплю и блюжу закон.
Пилот коротко кивнул в знак того, что это сержант здорово придумал.
