— Если вы не перестанете мне тыкать в нос своей ученостью, я прикажу вас высечь.
Аптекарь виновато потупился:
— То есть яду, сеньор, очень сильного и быстродействующего.
— Яду? Ну и что? Купила и купила, мало ли для каких он ей нужен дел? Хорошо, что в осажденной крепости яд покупают молодые женщины. Когда мы победим пиратов, я издам распоряжение, запрещающее продавать им яд. Но это еще не повод отрывать меня от выполнения моих обязанностей.
— Да, да, сеньор, я бы никогда не пришел к вам с этим сообщением, когда бы не вспомнил эту девушку.
— Ну?
— В соборе.
— Я и без вас знаю, что испанки набожны, иных только в церкви и увидишь.
— Она была в соборе вместе с вами.
— То есть?
— Полагаю, что это ваша сестра, сеньора Аранта. Когда я это понял, то сразу поспешил к вам, во избежание какой-нибудь неприятности или даже беды.
Дон Мануэль остолбенел, до него постепенно доходил смысл сообщения аптекаря.
— Я могу идти? — тихо спросил гость.
— Да, да, спасибо вам...
— Дон Руис, с вашего позволения.
— Спасибо вам, дон Руис, я вас не забуду.
Алькальд решительным шагом вошел в комнату, где происходило, а вернее сказать, продолжалось совещание. Он хотел сказать этим господам, что возникли чрезвычайные обстоятельства и уже не время спорить. Но только он открыл рот, как командор Бакеро взял его за руку и, сдерживая, сказал:
— Мы не одни.
— То есть, — дон Мануэль огляделся, — я и без вас это вижу... — начал было он, но тут увидел, что у дальнего края стола стоит человек в потертом и заштопанном черном плаще и в надвинутой на глаза шляпе без плюмажа.
— Кто это? — спросил алькальд, но подчиненные лишь переглянулись, не решаясь произнести вслух имя гостя. Тогда дон Мануэль обратился к нему сам:
— Кто вы?
В ответ на это человек в потертом плаще медленно снял шляпу, и молодой испанец, не сдержавшись, воскликнул:
— Милорд!
— Да, это я, — слегка поклонился капитан Блад.
— Что вы здесь делаете? — задал дон Мануэль глупейший вопрос.
— Сейчас расскажу, — улыбнулся гость, — и вам, и вашему штабу. Разрешите присесть. Годы уже не те.
— Сделайте одолжение.
Все присутствующие тоже обнаружили, что стоят, и стали рассаживаться. Капитан Блад не торопясь набил трубку, взял свечу из стоявшего перед ним подсвечника и прикурил.
Дон Мануэль стал проявлять нетерпение, с грохотом придвинул по каменному полу к столу свой стул, сел и поставил локти на заваленный картами стол. Капитан Блад вытащил трубку изо рта и показал мундштуком на разрисованные листы.
— Вы тоже любите возиться с картами?
— Только когда этого требуют обстоятельства, — сухо ответил дон Мануэль, он уже полностью пришел в себя.
— Понятно, — удовлетворенно констатировал гость. Он делал все подчеркнуто неторопливо и невозмутимо.
— Может быть, мы начнем? — все больше нервничая, предложил алькальд. — Ваш визит такая редкость. Нам хотелось бы услышать что-нибудь интересное от вас.
— Услышите.
— Итак?
— Я явился к вам, чтобы сделать одно очень выгодное предложение. Для вас выгодное.
— Вы явились как парламентер?
— Нет, я явился как перебежчик.
— Тогда, надеюсь, вы понимаете, милорд, что вы у нас в плену и мы не рассматриваем вас как равноправную сторону на переговорах.
— Я и не претендую на подобную роль, — сказал капитан, смачно затягиваясь.
— Тогда не тяните, клянусь святым Франсиском! — вступил в разговор командор Бакеро.
— Сначала я вкратце обрисую вам положение дел.
— Если считаете нужным. Оно нам в общем-то известно.
— Так вот, мои люди, недовольные тем, как развиваются события, решили было взбунтоваться. Мне пришлось застрелить главаря бунтовщиков, но полностью успокоить их вряд ли возможно. Мне пришлось обещать, что я явлюсь на сход команды, — есть в законах берегового братства такой законодательный орган...
— Нас не интересуют ваши бандитские правила, — сказал дон Отранто.
— Напрасно, — улыбнулся капитан Блад, — всякое знание рано или поздно приносит пользу.
— Оставьте этот многозначительный тон, — прервал его дон Мануэль, — ваши взгляды на жизнь нас не интересуют. Вы у нас в руках, а не мы у вас.
— Не забывайте, что я предался в ваши руки добровольно.
— Это не имеет ровно никакого значения. Или, по крайней мере, только то, что результатов этого схода команды, как вы выразились, вы боитесь больше, чем нашего плена.
— Может быть, и зря, — мрачно сказал Бакеро. — Слава о кастильском мягкосердечии распространилась, конечно, широко, но с вашей стороны было слишком наивно доверяться молве.
— Я и сам люблю мрачный юмор, — вежливо кивнул командору капитан Блад, — может быть, у нас будет случай посостязаться в этом искусстве.
— К делу, милорд.
— Так вот, вы, вероятно, уже поняли, что я решил не дожидаться результатов этого схода и перешел к вам.
— Ну, мы уже выразили свой восторг по этому поводу, — сказал сеньор Отранто, — что дальше?
— Дальше я хотел бы сказать, что считаю себя обвиненным несправедливо. Таких оскорблений, которых я наслушался за последнюю неделю, и таких обвинений я не слыхивал прежде ни в роли пиратского капитана, ни в качестве королевского губернатора. Народ сильно измельчал за те годы, пока я был не у дел. Оказалось, что я руковожу бандой негодяев и идиотов.
— И вы решили отомстить? — вежливо улыбнулся дон Мануэль. — Я что-то не верю в столь стремительную перемену убеждений.
— В моей жизни случалось и не такое. Однажды, как вы знаете, мне пришлось пойти на подобную стремительную перемену. Но сейчас мною руководит не только желание мстить.
— Что еще? — наклонился вперед Бакеро, пожирая капитана круглыми черными глазищами.
— Много всего!
— То есть?
— Понимая, что свою жизнь мне не спасти, я решил попробовать спасти хотя бы своих детей.
— Детей? Дочь! — поправил его командор.
— Нет, я выразился правильно. Именно — детей. Помимо дочери Элен, для которой я пригнал сюда целую армию, где-то тут у вас сидит под замком мой сын Энтони.
Говоря эти слова, капитан Блад смотрел на алькальда, и поневоле взоры всех остальных тоже обратились на дона Мануэля. Он нехотя кивнул, и в ответ командор Бакеро нахмурился, дон Отранто пожевал губами — им не понравилось, что от них скрывался столь важный факт.
— И что же вы хотите предложить взамен за освобождение ваших детей? — обратился он к гостю.
