Выйдя к железной дороге, они увидели в тупике вагоны с открытыми дверями и решетками на люках.
— Вот эшелон, о котором говорил прораб. А теперь давай поспешим!
На коротком пути от реки до станции им никто не встретился, да и на путях было пусто. Ни людей, ни составов, ни паровозов. Выбрав вагон, они влезли в него и осмотрелись. Вагон был копией того, в котором их везли сюда в прошлом году. Справа и слева размещались двухъярусные нары, в центре вагона приютилась чугунная печка, на люках решетки. Недолго думая, они взобрались на верхние нары и затаились. Иван Иванович постелил под себя пиджак и перед тем, как улечься спать, сказал:
— Если кому нужно будет сходить на двор, то ходите по одному человеку и прежде чем выйти из вагона, оглядитесь вокруг, чтоб не попасться кому на глаза.
Потом Иван поднялся с нар, подошел к дверям и задвинул их изнутри. Проспал он почти до вечера. Встал, закурил и стал готовиться к обеду. Достал из мешка хлеб, кусок колбасы и сала. Нарезал все на маленькие кусочки, разложил на полотенце и пригласил всех к еде. Когда с приготовлениями было покончено, беглецы услышали стук молотка и говор двух мужчин, проходивших мимо вагона. Иван Иванович приложил палец к губам. Разговор затих, и он сказал, что это были железнодорожники, проверявшие вагоны, а это означает, что эшелон готовиться к отправке и теперь жди охрану. После этого распорядился, чтобы все залезли на верхние нары, залез сам и стал смотреть на улицу сквозь решетку. Прошло совсем немного времени, как он воскликнул:
— Стоит вспомнить черта, он и появиться! Вон Дымковы везут охранников к поезду. Уже подъезжают к станции!
Все бросились к окну, но Иван Иванович предупредил, чтобы они носу из вагона не высовывали. Прошло несколько минут, охранники, соскочив с повозок, разбежались вдоль эшелона и стали закрывать двери, сопровождая это громким стуком и лязгом. Услышав грохот закрывающихся дверей, Дарья задрожала, сменилась в лице и сдавленным голосом спросила:
— А что кум, нас не арестуют, если заглянет в наш вагон охрана?
— Чего им заглядывать к нам, когда двери закрыты. Лишь бы щеколду не стали набрасывать. А если и заглянут, как-нибудь выкрутимся.
Но охранники пришло мимо вагона и вскоре их голоса пропали вдалеке. Дарья постепенно оттаяла, а Иван Иванович, как ни в чем не бывало, спокойно раскуривал свою трубку, и вдруг спросил:
— У тебя деньги есть?
Та как-то подозрительно посмотрела на Ивана Ивановича, на минутку замешкалась и, наконец, выдавила из себя:
— Да!
— И много их у тебя?
— Рублей восемьдесят.
— О, это хорошо! И у меня немного найдется.
— А зачем нам, кум, деньги?
— Зачем? Деньги, Дарья, нам особенно нужны. Мы даже не знаем, куда отправляется этот поезд и, может быть, нас завезут в такую дыру, что никогда нам оттуда не выбраться. Поэтому нужно добраться до крупной станции, купить билеты на пассажирский поезд и ехать, зная, куда едем. А для этого нужны деньги. Кроме того, наш мешок не бездонный и тех продуктов, которые я стащил на складе, нам при большой экономии хватит недели на две. И еще, мы не знаем, с какой скоростью наш поезд пойдет. Он же не курьерский и, может быть, будет стоять сутки у каждого телеграфного столба.
Все молчали. Солнце село, заря прогорела, и в вышине стали сгущаться сумерки. Вскоре появились звезды, и ночь вступила в свои права. Утром они проснулись, когда взошло солнце. Поезд стоял на прежнем месте. Где-то вдалеке свистела ‘кукушка’, слышался звук рожка стрелочника, изредка доносились приглушенные голоса. Беглецы позавтракали и улеглись на нары, страдая от неизвестности. Время тянулось мучительно медленно и нудно. Наконец, после обеда появились люди, послышался перестук молоточков по колесам и хлопанье крышек букс. Потом вагон тряхнуло, очевидно, к составу прицепили паровоз. Составители готовили поезд к отправке. На душе у беглецов стало легче, но тревога еще не покидала сознание.
Наконец послышался продолжительный свисток паровоза, вагон дернулся и медленно поплыл мимо всевозможных строений. И чем быстрее набирал скорость поезд, тем сильней раскачивало вагон. За окном свистел ветер, а колеса на стыках весело выстукивали: едем, едем, едем. Повеселели и люди. Они были довольны уж тем, что вырвались из лагерного ада. Поезд точно был не курьерским, останавливался на каждом полустанке и подолгу стоял. Иван Иванович болезненно реагировал на задержки в пути. Он стремился в Москву, где можно было запастись едой и купить билеты на поезд. Но его мечтам не суждено было сбыться. Как и в пришлом году, поезд пустили в обход Москвы. Только спустя две недели им удалось добраться до Ярославля. Поезд прибыл на станцию в сумерки, тогда как Вологду они проехали днем, станция была пуста, да и людей почти не было. А в Ярославле все пути были заставлены вагонами, даже стоял пассажирский поезд.
Дождавшись темноты, Иван Иванович тихо открыл двери и спрыгнул на землю. Его долго не было и оставшиеся в вагоне стали волноваться, боясь, что придется ехать без него. Но вот дверь слегка лязгнула и в проеме показалась голова и широкие покатые плечи Ивана Ивановича. Он поставил на пол большой жестяной чайник и довольно внушительный узел, а потом влез и сам, прикрыв за собой двери. В отблеске станционных фонарей, тускло освещавших вагон, беглецы, расположились ужинать. До этого дня они питались всухомятку, а в последнее время ели один раз в сутки, экономя продукты. Иван Иванович расстелил на нарах пиджак, развязал узелок и достал из него три эмалированные миски, несколько кусочков хлеба, ложки и открыл крышку чайника. Из чайника потянуло таким ароматом, какого они уже давно не ощущали. Дети, да и взрослые с аппетитом хлебали горячий наваристый борщ с небольшими кусочками мяса, благодаря бога за то, что Иван Иванович решил накормить всех до отвала. Пока ужинали, Иван Иванович рассказал о своем походе на вокзал. Он выяснил, что пассажирский поезд, стоявший на станции, шел из Мурманска до Москвы. Билеты не продавали, и все билетные кассы были закрыты, закрыты были и двери вагонов. Вокзал забит пассажирами, в основном крестьянами с детьми и стариками. Поговорил с некоторыми мужиками и узнал, что кое-кто из них прожил здесь две, а то и три недели. На ночь всех выгоняют из вокзала, и приходиться спать на улице. Пассажирские поезда ходят редко, но на них билеты не продают. В буфете можно купить щей или кашу, а вот хлеб дают только на талоны. Люди без детишек садятся на товарные поезда, прячась от охраны и кондукторов. Видимо выполняется негласный приказ властей оградить Москву от наплыва в нее народа. Так что их поезд через Москву не пойдет и это только на руку, так как впереди ждут некрупные города, где можно будет купить еду.
После Ярославля поезд пошел быстрее. Минули Иваново, Владимир, где Иван Иванович, соблюдая осторожность, еще раз снабдил своих спутников едой. На одном захолустном полустанке, они увидели стоявший эшелон с решетками на окнах, вокруг которого бродила охрана.
— Вон смотри, Дарья, еще везут несчастных на лесоповал. И никто не знает, сколько их останется гнить в чужой земле.
После Владимира поезд вновь стал надолго останавливаться на полустанках, его почему-то держали по целым дням, хотя редко проходили встречные и обгонявшие составы.
Утром, после завтрака, двери с лязгом открылись и в проёме выросли две человеческие фигуры в военной форме. В одном они узнали начальника охраны этого эшелона, а за ними стоял длинновязый охранник с винтовкой за плечами. Очевидно, кто-то из беглецов потерял бдительность, его заметили и пришли с проверкой. Начальник охраны довольно высоким голосом спросил:
— Кто такие? И куда направляетесь?
Иван Иванович спрыгнул с нар и подошел к дверям:
— Мы, товарищ начальник, завербованные и едем в Донбасс на шахты!
— А почему поехали одни, а не с группой завербованных?
— Дело в том, что когда нас собрали и подали вагон, наша матушка возьми и умри, вот и пришлось нам опять везти ее в деревню, чтобы похоронить дома. Вербовщик забрал у нас документы и сказал, чтобы мы догоняли их самостоятельно. А как догонишь, если на пассажирский поезд билет не достанешь, вот и забрались мы в этот вагон.
