даже рад понести какое-нибудь взыскание за соучастие в том, что затевается моей женушкой. Но ей и дела не было до моей самоотверженности.
Мы просто-таки ворвались в прохладный мраморный вестибюль, на ходу плюнули в панель анализатора — идентификация по слюне самый дешевый и надежный способ — и сразу на эскалатор.
Вчера мы весь вечер совещались, как нам подступиться к непростому посетителю, новоизбранному члену Совета Международных Комиссаров мессиру Теодору. Репутация у него была противная. По слухам, он был даже некогда близок к руководству Консервативной Лиги, а от консерватизма, даже самого респектабельного, всего полшага до самой оголтелой ксенофобии. Вместе с тем, от его доклада во многом будет зависеть уровень финансирования Деревни. Чтобы выбраться из этого двусмысленного для нас положения, то есть, и угодить гостю, и не уронить собственного достоинства, Зельда решила применить легкий, игровой стиль поведения. Можно добиться нешуточных результатов, все обращая в шутку. Вот так, беззаботно болтая, решила Зельда провести сенатора по нашим пенатам. Сыпя при этом секретными сведениями. В силу своего положения, мессир Теодор имел право знать все.
Так было задумано, но еще вчера я обратил внимание на то, что Зельда не в восторге от своего (я участвовал в работе над ним лишь восхищенными смешками) сложненького плана. Перед сном она долго еще сидела у экрана, раз за разом прокручивая видеоаннотацию господина комиссара. Что-то в этом мессире ей определенно не нравилось.
И вот сейчас, она скачет по ступенькам ползущей лестницы несомненно обуянная вдохновением.
— Не будем стесняться, сразу возьмем носорога за уши, как говорят на моей африканской родине. — Заявила она на бегу.
Что ж, доверимся, моей порывистой кудеснице, тем более, что не в первый раз, и еще никогда мне не приходилось жалеть о своей доверчивости.
И вот мы входим. Это хорошо знакомый нам холл прибытия. Именно сюда после довольно длительной и насколько я догадываюсь, не слишком приятной процедуры, прибывают к нам посланцы из тех мест, что у нас принято называть Большим Миром.
Аллюминиевые технологичные кресла, стол с простенькой вазочкой, бутылка воды, гравюры с изображениями сэра Зепитера и его предшественников и главнейших соратников украшают стены.
Все как всегда, я невольно обращаю внимание на эти мелочи в силу своей должности.
Теперь гость.
Большой, массивный, коричнево загорелый человек в костюме колониального плантатора (рубашка цвета хаки, шорты, гетры, башмаки на протекторах) стоит к нам спиной и разглядывает одну из гравюр. Я автоматически отметил, что она изображает господина Мареса, самого нелюбимого и неисправимого сына сэра Зепитера. Этот коварный проныра и сюда сумел прокрасться своей физиономией, в число величайших научных звезд, не имея никакого отношения ни к какой науке. Он всего лишь присматривает за спортивным магазином в нашей Деревне. Долее размышлять об этом недобром проходимце у меня не было времени, потому что высокий гость начал поворачиваться к нам.
Голова — обгорелый сейф с голубыми глазами. На подбородке, на щеке, на лбу по тонкому белому шраму, три следа неизвестной мне вьюги. Короткие, седые волосы размазаны по мощному черепу. Комиссаровы шорты так плотно обтягивают, что называется, чресла, что взгляд невольно останавливается на области паха. Чувствуется, что там скрыто очень даже незаурядное половое устройство. Ведь не подложил же он себе что-то в штаны, как это делают мальчишки, чтобы произвести впечатление. Правая рука удерживает подмышкой крохотного, вертлявого, черноглазого песика. Так, с собакой к нам еще никто не прибывал. Были гости с насморком, с любовницей, с намерением обратить всех в вегетарианство, но всегда на законных основаниях. Я достал свой индивидуальный пульт, замаскированный под блокнот — да, собака имела право прибыть. Каприз представителя верховной планетарной власти.
— Здравствуйте! — Отчетливо, даже немного наступательно сказала Зельда, и тут же плюхнулась в ближайшее кресло, делая приглашающий жест гостю.
Мне было очень интересно и очень важно, как он отреагирует на Зельду. Сказать, по правде, первый выход моей пламенной прелести 'перед новым зрителем' производит, как правило, сильное впечатление. Иногда, слишком сильное. Поэтому, в такие моменты я должен быть настороже, должен быть готов к любому отпору. В мои прямые обязанности входит соблюдение пристойного порядка во время работы с гостями, но внутри себя я давно уже решил, что настоящей моей обязанностью является забота о том, чтобы никто не задел Зельду. Сначала я поставлю на место, или уложу на месте любого хама, а потом уже буду думать о том, как вписать свои действия в рамки регламента.
Мессир Теодор сел в кресло напротив Зельды и поставил пса себе на коричневое колено, поросшее золотистыми волосами.
— Это Зизу.
Даже с большой натяжкой это действие нельзя было назвать вызывающим.
— Привет Зизу. Меня зовут Зельда. Мы представители здешней пресс-службы. Это мой муж и большой помощник Альфонсо.
Мессир сенатор коротко мне кивнул, без всякого акцента в кивке. Чаще мне приходится наталкиваться на иронические ухмылки, мол, каково тебе парень рядом с такою необычной подругою.
— Сразу к делу, мессир.
Гость поднял руку, которой удерживал собаку и сказал.
— Зовите меня просто Теодор.
Неплохо, для недавнего деятеля Консервативной Лиги.
Оставленный без присмотра Зизу, спрыгнул с монументального колена и бросился в ознакомительное путешествие по холлу. Зельда гибко и мгновенно сорвалась с кресла, и в два прыжка настигла любопытного. Когда она его подхватила, пес заверещал, как будто его ходят задушить. Неблагодарное животное, он не оценил сколь сладостно находиться под действием этих ловких пальчиков. Мессир Теодор обеспокоено вскочил.
Передавая нарушителя протокола хозяину, Зельда сказала.
— Он наверно очень дорог вам.
Комиссар кивнул.
— На него вся моя надежда.
Люди очень высокопоставленные, порою говорят очень странно. Я не понял, что он имел в виду, Зельда, кажется, тоже ничего не поняла, поэтому сразу перешла к делу.
— Вы, конечно, слышали о нашем учреждении… Теодор.
— Самые общие сведения.
— Общие сведения чаще всего находятся в резком противоречии с точными знаниями. С этого момента мы начинаем снабжать вас именно точными знаниями. Следуйте за мной.
Мы вышли в коридор и зашагали к лифту.
— Я буду много вам всего разного рассказывать, от вас требуется только одно Теодор, задавать как можно больше вопросов. Разных, всяких, хитрых, ехидных, нелепых. Здесь вам ответят на все. Вы можете, например, спросить какого цвета мое нижнее белье, я и это от вас не скрою.
— Я видел, какого цвета у вас нижнее белье.
— Да-а, когда же это?
— Когда вы охотились на Зизу.
Зельда засмеялась. Я тоже внутренне усмехнулся, радуясь за нее. Она отлично выдерживала этот тон легкого, ни к чему не обязывающего флирта. Думаю, по этой дорожке можно достаточно далеко завести загорелого плантатора.
Мы вышли на галерею главной аудитории судейского комитета. Сквозь анизотропное стекло можно было разглядеть происходящее внизу. Там располагались угнетающе регулярными рядами сто шестьдесят четыре кресла, и все они были заняты. Сидящие — мужчин и женщин там было примерно поровну — были одеты в белые комбинезоны с черными лампасами. Это означало, что присягу они уже приняли. Общее настроение зала было мрачно сосредоточенным. Ну, это как раз в порядке вещей. Человек никогда не резвится под грузом внезапной ответственности. Еще каких-нибудь две недели назад эти люди представить себе не могли того, во что сейчас основательнейшим образом ввергнуты.
