случилось: месячные начались или перебои с сексом? Сегодня у меня полюбопытствовали об этом человек пять. «Ирусик, ты почему такая грустная? Опять от него ушла? Но ведь это не повод перестать красить ресницы!» Я отмахиваюсь: цены растут, погода – говно, простудилась… Или что там обычно говорят вместо «отвалите»?
Прихожу в два часа дня на работу (не завидуйте, у меня свободный график). Вахтер так внимательно смотрит, оценивает.
– Ну что, блин, уставился, – кричу. – Нету у меня месячных, и с сексом все в порядке! Просто не в духе сегодня.
– Да будьте вы хоть в духе, хоть нет, мне, – говорит, – все равно. Просто у вас на кофточке этикетка висит, вот я и приглядываюсь. Но если вам нравится так, пусть. Главное – не волнуйтесь.
Все, думаю, клиника. Скоро на унитаз орать буду. Надо как-то успокоиться…
[2 июня]
Убить Фила
Большинство моих коллег-журналисток влюблены в какую-нибудь звезду. Костю Крюкова, Максима Галкина, и даже, спаси их, доктора Курпатова, в Филиппа Киркорова. У его подъезда на Земляном Валу до сих пор по вечерам стоят фанаты, дарят цветы и мягкие игрушки. Кричат: «Филипп! Мы тебя любим!» Как будто в 80-е попадаешь, честное слово. Есть и фанаты со стажем. Те, кто ошивались под окнами звезд 20 лет назад. В свое время эти странно одетые тетеньки с осветленными волосами спали на ступеньках вожделенных подъездов, рожали детей от водителей знаменитостей, крутили романы с их охранниками, чтобы хоть чуточку стать ближе к своим кумирам.
На вчерашней вечеринке в «Метелице» Киркоров появился в свитере, который до него, кажется, уже кто-то носил, и в плохом настроении. Огромный, он шел по коридору, раздвигая руками фотографов и оглядываясь в поисках укромного местечка. А я вдруг подумала, как было бы здорово, если б кто-то попытался его убить.
Не то чтобы я желаю певцу зла, нет. Просто это было бы действительно круто. Какой-нибудь малоизвестный рок-музыкант в знак протеста покушается на жизнь короля российской попсы. Выбегает из толпы и стреляет в Киркорова из пневматического пистолета. Нет, лучше из арбалета! Киркоров ловко уворачивается, на его плече – кровавая ссадина, все вокруг панически визжат, а он, такой: «Оставьте юношу в покое…» – и закрывает глаза. Суматоха, крик, гам! Молодого подонка валят на пол, крутят ему руки, а он кричит: «Рок-н-ролл жив! Даешь телеэфиры „Алисе“ и БГ!» Ну или что-то в этом роде.
Новости захлебываются, смакуя подробности покушения. Рейтинг Киркорова бешено растет. Еще бы! Раз хотели убить, значит, он – очень важная фигура в шоу-бизнесе. Филипп Бедросович берет горе-музыканта на поруки, пишет ему слезливый хит «Живи, Фил, живи» и зарабатывает на этом кучу денег. Все довольны и счастливы! По-моему, я классно придумала.
[3 июня]
В поисках разнообразия
Подруга детства Ирка вышла замуж за своего первого мужчину. Через пять лет семейной жизни она спросила: «А мужчины в постели все одинаковые?» Сначала мне было ее искренне жаль, она загнала себя в рамки и не познала всех прелестей жизни. Но теперь я понимаю, как ей повезло! Чтобы стать счастливой, не нужно перебирать мужчин, как перчатки, выискивая в них недостатки. Достаточно и одного. На всю жизнь. А недостатки есть у каждого, смотря как к ним относиться.
Вот едешь ты в машине на дороге. Один водитель резкий и нахальный, он стопудово всех раздражает. Другой – медлительный и осторожный, это тоже бесит. Как бы ты ни вел себя за рулем, сзади всегда найдется кто-то, кто нервно посигналит.
Сейчас у Ирки двое детей, полная гармония с мужем и веселый радостный дом. А я все еще в поиске. У одного любимого плохо с сексом, другой недостаточно умен, третий деспотичен… Мужские гаремы – вот мое спасение.
А насчет разнообразия – это кому чего не хватает. В переходе у метро «Савеловская» уже пять лет стоит продавщица фломастеров. Каждый день с утра до вечера она скороговоркой повторяет одну и ту же фразу: «Наборчики. Для рисования. Детишкам. В подарок. Недорого». Иногда я останавливаюсь, чтобы понаблюдать за ней. Оказывается, в перерывах между рекламными слоганами тетка умудряется общаться со стоящей рядом продавщицей носков. Каждую фразу она говорит с разной интонацией. Весело, грустно, трогательно… Это – единственное разнообразие, которое она может себе позволить, продавая фломастеры. И другого разнообразия ей не надо!
– Через тридцать лет наступит конец света, – провозглашает Юрас на всю улицу, пока я покупаю чипсы в ларьке.
– Значит, не стоит перечислять деньги в Пенсионный фонд? – весело любопытствует женщина на остановке.
– А вы не смейтесь. Об этом в «Желтой Газете» написали. А все потому, что люди стали страшными эгоистами. Они не хотят жертвовать своей свободой, чтобы создавать семьи, не хотят тратить время на воспитание детей, даже цветы любимым, и то жалеют покупать. Кругом дичайший эгоизм, и мы в самом его центре!
– Но ты-то, по крайней мере, женат, – вспоминаю я. – А у меня все еще спереди.
– Женат не женат. Все равно я – эгоистичная тварь! Не выношу мусор и не говорю Наташке, что люблю ее. Потому что знаю: она от меня никуда не денется. Завоевал и расслабился. А совесть знаешь как мучает иногда?
– И что она говорит, твоя совесть?
– Она молчит. И от этого еще хреновее. Мы едем в мастерскую одного московского художника, чтобы насладиться искусством и выпить водки. Мастерская находится на верхнем техническом этаже огромного дома в самом центре города. Помещение площадью сто квадратных метров одновременно служит квартирой, студией звукозаписи, фотолабораторией и местом сборищ разных ненормальных людей. В центре стоит белый рояль, заваленный пустыми бутылками из-под виски, под потолком в пыли висят трубы, саксофоны и скрипки.
Чтобы придать себе значимости, Юрас прямо в дверях принимает позу Чацкого. Элегантно облокачивается о скульптуру какого-то мужика, сдувает со лба челку… Но вдруг из соседнего помещения выныривает совершенно голая натурщица. Юрас моментально теряет самообладание (женатый ведь мужчина!) и роняет скульптуру на пол. Та – вдребезги, хозяин негодующе вскидывает бровь… «Здрасте! Мы не вовремя?»
Разговорить художника удалось только после пятой рюмки. Нас пригласил к нему непонятно кто, очень приятно познакомиться, ведь все мы – хорошие веселые ребята. Ик! Я представилась лучшей лизальщицей конвертов почты России, а Юрас – заводчиком шиншилл. Целый час мы слушали патефон – гениальное устройство, работающее без электричества. Жгли ароматные свечи и гуашью рисовали узоры друг у друга на руках. А потом кто-то из гостей в порыве воодушевления выкинул из окна холодильник, и всем пришлось сматываться по черной лестнице.
– Теперь ты понимаешь, куда катится этот мир, – задыхаясь, возмущается Юрас. – Мы погрязли в разврате и цинизме!
– На всякий случай: я тебя пить не заставляла.
– Меня заставила ЖИЗНЬ! И та натурщица, страшная, как моя молодость. Разве я подумал о будущих детях, распивая с тобой водку? Разве отказался от вечеринки ради любимой супруги? Нет! – Юрас с силой дает себе пощечину и падает на асфальт.
– Слушай, – отряхиваю я эту пьянь. – Я тут вспомнила историю про жертвы во имя любви. Моя институтская подружка Киса без памяти любила армянина. Он три раза заражал ее сифилисом! А она так любила, так любила, что каждый раз шла в КВД с улыбкой на лице. Все говорили, что она идиотка. А Киса была уверена, что приносит себя в жертву. И кайфовала от этого.
– А ей сказали, что презервативы уже изобрели?
– Армянин говорил, что они притупляют ощущения.
– И что? Они поженились или умерли?
– Поженились, но не друг на друге. Киса даже детей родила. Может, где-то на небе ей эти жертвы зачлись?
