как это любил учитель, и подал ему. Де Савер явно хотел что-то сказать, и я не собирался тянуть его за язык. В конце концов, этот визит был первым за четыре года моей службы у Тулузского.
– Я решился побеспокоить тебя, милый Анри, потому что имею в тебе нужду. – Он улыбнулся, на придворный манер, тремя безукоризненно сложенными перстами подцепляя кусок мяса и опуская его в рот. – Да, ты можешь помочь старику де Саверу, отблагодарив его тем самым за то, что он некогда спас твою жизнь и научил делу.
– За мое обучение граф платит вам половину от моего жалования. И будет платить еще шесть лет. – Я тряхнул головой, заставляя себя очнуться от того благостного заблуждения, в которое ввел меня учитель.
– Это так, но обстоятельства моих дел таковы, что вскоре, боюсь, не останется ни старика де Савера, ни его школы.
– Тогда мессен граф будет платить только мне. – Я пожал плечами. – Вы же сами всегда говорили: нет человека – нет проблемы. Я могу продолжить эту мысль – за отсутствием кредиторов, долг погашается сам собой.
– Это, конечно, справедливо, но... – де Савер помрачнел, – конечно, ты имеешь полное право отказаться, и я не стану преследовать тебя, выдвори ты сейчас меня из своих покоев... Но прежде чем покинуть тебя, я хотел бы рассказать о нависшей над школой и, возможно, над всей Тулузой опасностью.
– Еще бы – я поклялся никогда не поднимать руку лично на вас, равно как и на школу. Но я не обязан вас защищать. Ныне я предан своему новому хозяину, добрейшему графу Раймону, выпьем же за его здоровье, учитель!
Де Савер поднял кружку в молчаливом салюте и выпил ее до дна.
– Тем не менее я скажу тебе то, ради чего пришел. Я пожал плечами.
Де Савер поднялся и прошелся по комнате, для чего-то рассматривая похожую на ветку дерева трещину, тянувшуюся через всю стену.
– Моя школа не единственная в Лангедоке, тем не менее она всегда была лучшей, ибо я готовил действительно стоящих воинов. Как ты теперь знаешь, нас поддерживает сам граф, – он многозначительно воздел очи к потолку.
Я кивнул в знак того, что понял, о ком он говорит.
– До недавнего времени все было вполне нормально, и если на нашу территорию заявлялись пришлые, школа справлялась с ними своими силами. Но сегодня ситуация в корне изменилась. Наши враги не имеют никакой школы, или я не знаю об этом. Насколько я понимаю – есть хозяин или хозяева, есть те, кто отыскивают для них хороших воинов.
– Где отыскивают? – не понял я.
– В том-то и дело, что они набирают людей из охотников, лесников, побывавших в различных войнах и вылазках воинов, – главное, чтобы они хорошо знали свое дело и чтобы их никто не знал.
Ну, скажем, они приезжают в забытую богом горную деревеньку, где живут пастухи и охотники, договариваются со стрелком, отвозят его в Англию или, скажем, Париж, где требуется убить какого-нибудь знатного вельможу. Показывают ему цель, тот стреляет.
Между горным охотником и его целью никогда не было никакой вражды, он чужой человек, ничей не слуга, кто на него подумает? Ищи ветра в поле.
– Обычно с вашими врагами справлялись сами ученики школы, – протянул я, пытаясь обдумать услышанное. – Если эти люди начали творить свои дела на территории Тулузского графства – их следует примерно наказать.
– Творят, да еще как. Тем более что их расценки во много раз дешевле, нежели наши. Подумай сам: привести охотника или воспитать воина – небо и земля... Ученики нашей школы вот уже полгода как не получают заказов в Тулузском графстве.
– Так накажите... – Я снова принялся за трапезу, но кусок не шел в горло. Де Савер терпеливо выжидал, когда я докумекаю сам.
– Если так пойдет дальше, скоро я уже не буду контролировать дела в Тулузе, и тогда...
– Тогда их будет контролировать кто-нибудь другой, я уже не ученик школы, это не мое дело.
– Формально да, но... – Учитель погладил рукой живописную трещину на стене. – Вот уже много лет я готовлю учеников с благословения добрейшего Рай... – он улыбнулся в усы, – поэтому, даже если враги нашего благодетеля пожелают насыпать мне горы злата, я не предам славного Рай... и его потомство. Никогда не подниму руки на него и его семью и всячески буду защищать их, потому что, если благословенный Рай... дает мне возможность жить и содержать школу, я не могу сказать, будет ли столь же благосклонен к нам Романе, Аделаида или Булдуин. То есть, пока жив замечательный Раймон, жив де Савер и его мальчики. Но как только на престол Тулузы взойдет кто-нибудь из его потомков, мне придется заключать с ним договор заново, и кто знает, быть может, беднягу де Савера ждет виселица, топор или костер... Равно как и его учеников...
И тут только до меня дошло. Если убийц в графстве будет поставлять не де Савер, а кто-то другой, нет никаких гарантий, что пришлый охотник не будет подослан к хозяину Тулузы или его наследнику.
Есть ли возможность вычислить охотника? Никакой! Никто не знает, с какой стороны придет беда, мужчина он или женщина, возраст, приметы... Сумею ли я в таких условиях защитить своего господина? Вряд ли.
Что я буду делать, случись Раймону Пятому или Романе погибнуть? А делать-то и нечего. Я гол как сокол. Ни дома, ни семьи, о которых я опрометчиво заикался вначале. Нет даже каких-нибудь сбережений – до сих пор я проигрывал и пропивал свое жалование в веселых кабачках, бросал монеты в подолы шлюх и их дочерей. И вот же, добросался! Получалось, что больше всех в случае падения школы де Савера страдал как раз я, человек, получивший лучшую во всем графстве работенку.
«Что я без графа и его сына? – задал я себе еще один вопрос. – Что я могу? Чем буду зарабатывать на жизнь?»
