полыхающее закатом небо. – Не понимаю я господ рыцарей: любишь – женись, хозяйство веди, детей плоди.
– В конце концов сэру Каркасору пришлось жениться на своей даме, сочетаясь с ней вторым браком в церкви святого Себастьяна в присутствии многочисленной родни, – затараторивший было монах остановился, переводя дыхание. Какое-то мгновение ему показалось, что возмущенный хозяин теперь остановит рассказ, в то время как отец Христофор больше всего на свете, больше еды, уютного тюфяка с соломой, больше даже хмельного вина жаждал повторять давно заученные истории, без которых он уже не мыслил своего существования.
– Сэр Каркасор и правда женился на своей возлюбленной, – продолжил он перебирать привычные четки слов. – Но только брак этот был по-прежнему совершенным и чистым. Сэр Каркасор и его юная жена жили как брат и сестра, как два небесных ангела, любя друг друга и не оскверняя эту возвышенную любовь мирской страстью.
Прошли пять лет и родители донны Франциски и родственники сэра Каркасора начали пенять ей на отсутствие наследников. Когда же она в святом простодушии своем поведала о причине, по которой они не могут продолжить славный род, семейный совет пришел в ужас.
Тогда родственники сэра Каркасора пригрозили Франциске, что ежели она не понесет в течение года, святая церковь расторгнет этот брак, сочтя его еретическим и нечистым.
Донна Франциска залилась слезами. Но что могла она сделать?!
Расстроенная донна обратилась к мужу, но тот и слушать ничего не хотел.
– Я надеялся прожить с тобой чистой жизнью, чтобы мы могли умереть в один день, не оставив после себя сирот, которым придется оплакивать нас. Разве не знаешь ты, как страшно бывает душе, когда она покидает мир с мыслью об оставленных в нем? Неужели сердце твое не сожмется от жалости и чувства вины? Неужели ты думаешь, что сумеешь тогда собраться с силами и лететь, не оглянувшись ни на миг, к престолу Творца?!
Но прекрасная Франциска не знала, что ответить своему возлюбленному супругу. Она только горестно вздыхала, предчувствуя недоброе и заранее оплакивая свою судьбу.
Да и что она могла сделать: муж хотел жить с ней чистой и праведной жизнью, в то время как родственники требовали от нее выполнения долга женщины и грозили развести супругов, а то и запереть их обоих в монастырях.
В слезах Франциска пала на грудь своей матери, почитаемой донне Диламее, моля ее помочь найти правильное решение.
И вот что придумала благородная донна Диламея: она повелела слуге проследить, куда ходит сэр Каркасор, покидая замок, где любит бывать и что делать.
Слуга следил за сэром Каркасором неделю. И выяснил, что тот повадился ходить в кабачок «Грешник и роза», где пьет вино, при помощи кулаков и плетки учит чернь хорошим манерам да смотрит на танцы цыганки Люциты.
Донья Диламея велела слуге рассказать, видел ли он танцовщицу Люциту и как та ему показалась. Слуга краснел и отнекивался, не желая говорить о цыганке. Было заметно, что девушка запала ему в душу. Тогда донья Диламея пообещала, что велит выпороть нерадивого слугу, и тот признался, что Люцита очень красива и недоступна. Мать Люциты воспитывала девушку в целомудренной строгости, потому что надеялась в дальнейшем выдать ее замуж за какого-нибудь благородного сеньора, прельстившегося ее красотой и талантами.
Тем не менее последнее время старая цыганка начала сдаваться под натиском одного благородного рыцаря.
Слуга замялся, донне Диламее пришлось напомнить о наказании, после чего безродный признался, что рыцарь тот – добрейший зять донны Диламеи, муж ее дочери Франциски сэр Каркасор.
Он предлагает матери Люциты большие деньги за ночь с ее дочерью. Бедные цыгане могли бы построить себе новый дом – так что вопрос, можно сказать, почти уже решен.
Донна Диламея всплеснула руками и чуть было не упала в обморок. Она понимала, что брак ее дочери вот-вот готов развалиться, как старый глиняный горшок.
Донья Диламея провела ночь в непрерывных молитвах, испрашивая совета у своих святых, и наконец решение было принято.
Светлым днем она явилась к матери Люциты и предложила ей взять деньги у сэра Каркасора и обещать провести его к дочери.
– Вы желаете погибели моей Люциты! – всплеснула руками цыганка. – Смогу ли впредь смотреть в глаза честным людям, добрым христианам, сумею ли вновь подняться по ступеням храма, в котором привыкла молиться с раннего детства, если допущу такое?!
Тогда донья Диламея поклялась цыганке, что никакого позора с ее дочерью не произойдет. Цыганка должна была взять деньги и поставить рыцарю три условия: все должно произойти в темноте, Люцита не должна была разговаривать с господином, до рассвета они должны были расстаться.
В назначенный день цыганка явилась к донне Диламее, чтобы отвести ее и умирающую от страха Франциску к себе домой. Все вместе они спрятались в комнате старухи и ждали там до тех пор, пока под окнами не послышался конский топот. Тогда цыганка встретила сэра Каркасора и провела его в комнату, предназначенную для ночного свидания. Ставни были плотно закрыты, свечи потушены, а на бедном цыганском ложе возлежала молодая женщина.
Рыцарь тут же обнял ее, полагая, что перед ним Люцита.
Перед рассветом старая цыганка вывела сэра Каркасора, попросив его сделать дочери памятный подарок. Довольный ночным приключением рыцарь пожаловал цыганке свой медальон и ушел, не догадываясь об обмане.
Прошло немного времени, и сэр Каркасор стал с удивлением наблюдать, как округляется стан его законной супруги.
Пригласив к жене лекаршу, он узнал правду и был взбешен.
Разгневанный супруг потребовал, чтобы жена созналась ему в своей измене, но та твердила, что носит его ребенка. В гневе сэр Каркасор хотел заточить ее в монастырь. Тогда Франциска сняла с шеи подаренный мужем медальон и предъявила его в качестве доказательства своей верности.
Тогда рыцарь понял, что он совершил низость и чуть было не погубил и жену и еще не рожденного младенца. Он упал перед Франциской на колени и слезно попросил ее о прощении.
Донна Франциска простила мужа, в знак примирения они совершили свое третье бракосочетание и с тех пор жили долго и счастливо и умерли в один день.
Об этой паре трубадуры и сейчас слагали прекрасные поэмы. Поговаривали, что, несмотря на то, что сэр Каркасор и его прекрасная возлюбленная Франциска и жили мирской жизнью, их чувства были по-прежнему чисты и заслуживают самых высоких похвал, а их жертва достойна снисхождения горнего мира. Потому как человек слаб и во всяком своем деле должен полагаться на Господа.
Аминь.
О чудесной белой лютне и первом откровении Пейре
Захваченный историей благородного рыцаря и его возлюбленной, Пейре забылся настолько, что домочадцам пришлось расталкивать его в конце рассказа. Когда же Жанна позвала всю честную компанию за стол, Пейре еще не мог прийти в себя. Его чувства были в смятении, в душе ощущалось странное волнение и тоска. Мальчик едва сдерживался, чтобы не разрыдаться от притаившейся под сердцем боли и не выскочить на улицу, чтобы бежать куда глаза глядят навстречу ветру.
Задумчивый и печальный, он сел за стол и произнес молитву. Взрослые разговаривали об урожае этого года, Пьер выспрашивал у отца Христофора о нынешних ценах в епископстве Кагор, в котором монах был во время Традиционной ярмарки. Жанна хотела знать о своих знакомых из Перигора, откуда она была родом.
Пейре же не мог ни есть, ни пить, его голова пылала, непонятные образы бились в ней, точно на поле боя. Не помня себя Пейре выбрался из-за стола, так и не притронувшись к ужину, и улучив момент, когда мать отправилась закрывать животных, а отец и монах пошли до отхожих мест, мальчик подкрался к книге и дотронулся до нее.
Это была старая-престарая книга, с ветхими страницами, края которых были затерты почти что до
