Теперь уже и сама Татьяна дернула носом – всхлипнула.
– Да что же это такое, – прошептала она. – Ты не ори… Ребенка разбудишь. Да что же это такое!
В глазах Джульетты мелькнула искорка безумия. Брюки, те самые брюки, купленные Сергеем Джульетте год назад, из голубых превратились в грязно-серые. И голубые туфельки стали серыми.
– Мы в Сибирь хотели уехать! Нам дом обещали дать и тысячу рублей! – как заведенная выкрикивала Джульетта.
– Ну что ты сидишь? – заплакала жена, кивая на истерично дергающуюся женщину. – У меня молоко пропадет… Посмотри, что она делает!
Брюки в нижней части живота Джульетты стали темнеть. На полу у ног растекалась лужица.
Джульетта вдруг замолчала. Тронула рукой мокрое место на брюках. Вздрогнула, как от озноба, побледнела и выскочила из кухни.
Продолжая плакать, Татьяна протерла пол. Заперла входную дверь на ключ. Что-то сполоснула в ванной. Наконец пришла на кухню.
– Странно, она была совершенно трезвой, – сказала, усаживаясь за стол. – Сумасшедшая… Ты… Ты больше никогда не называй меня принцессой. Ладно?
Сергей кивнул.
– Никогда-никогда… Я очень тебя прошу. – Она вздохнула.
– В то время я не был знаком с тобой, – как бы оправдываясь, сказал он. – Так получилось.
– Я понимаю. Она свою посудину забыла. Поди догони ее и скажи, чтоб больше не приходила сюда за водой. И ключ от квартиры забери. Ей бабушка ключ дала.
Джульетта сидела перед вагончиком на низенькой скамейке, зябко кутаясь в кусок парусины. Дул холодный ветерок. Облетевшие деревья с правой стороны стройки были похожими на выброшенных из воды застывших осьминогов. Джульетта обхватила ноги руками и положила голову на колени. Тихий ее плач нарушал тишину осеннего вечера. Пустыми глазами глянув на Сергея, она кивнула и вновь положила голову на колени.
– Не трогай меня, – повела плечами, скидывая Сергееву ладонь. – И уходи.
– Я кастрюльку принес, – сказал он. – И… жена велела ключ у тебя забрать.
Джульетта скинула с себя парусину, покопалась в кармане брюк.
– На… Ключ мне больше не потребуется, – сказала она. – И передай жене – мол, обозналась я.
– Джульетта…
– Жилка я, Жилка… Так и сдохну с собачьим именем.
– Прости меня, – сказал Сергей, пряча ключ.
И ушел, не найдя слов, чтоб успокоить Джульетту.
Под утро, проснувшись, он встал покурить. Подошел к окошку, открыл форточку. Ему показалось, на улице кто-то плачет. Но, прислушавшись внимательнее, облегченно вздохнул – это ветер шумит в водосточной трубе.
– Сережа, прикрой форточку, – голос жены. – И иди ко мне. Что-то холодно сегодня. Скорее бы отопление включили.
«А ей не холодно?» – подумал Сергей о Джульетте.
Прижавшись к теплому боку жены, Сергей закрыл глаза и, проклиная самого себя, крепко сжал руль мотоцикла, всю ночь упрямо несущегося к перекрестку, под колеса бензовоза.
