– Спонтанно… Своим ходом, что ли? Эк ты меня подбодрил! Но тогда, может… Или… Елки-палки, так что ж нам теперь делать?! – до него наконец начало доходить то, что я понял уже некоторое время назад: положение стало чуть ли не хуже, чем когда мы прятались от темных в другой части барака. Угроза иная, а так – по-прежнему ничего хорошего.
Пока напарник что-то бормотал, я вновь присел, размышляя. Когда он наконец заткнулся, сказал:
– Один выход только вижу.
– Какой? – обрадовался Никита, привыкший, что в подобных сложных ситуациях я беру на себя, так сказать, стратегическое планирование, а он – наиболее рискованную, силовую часть практического воплощения моих планов и тактическое руководство нами обоими во время этого воплощения. Такое распределение ролей устраивало и его и меня, к тому же оно до сей поры неизменно приводило к положительным результатам… В смысле, оба мы все еще были живы.
– Под ней проползти, – сказал я.
– Чего? – Он уставился на аномалию, потом перевел взгляд на меня. – Ты что, как?
– Ползком. Как ты еще ползти собираешься? Хотя можешь попробовать вприпрыжку, а я тебе хлопать буду.
– Не до шуток сейчас! Ты чё, всерьез предлагаешь?
– До потолка не добраться никак. Вдоль стен… Справа – тоже никак вообще, а слева, видишь, – треть примерно до того конца барака пройдем, а дальше нет ходу. Значит, что остается? По полу ползти.
– Да чем же пол стен лучше?
– На моих глазах как-то давным-давно, когда ты еще тут не появился, Сумасшедший Кулак под каруселью прополз. Десять ящиков «Смирновской особой» на спор выиграл. Кулак – он же толстый был, весил много. Вот и…
– А при чем тут сколько он весил?
– При том, что если под ней ползти, то она тебя будет пытаться в воздух вздернуть, правильно? Чем ты тяжелее – тем ей труднее. Если все же поднимет, то начнет сначала крутить-вертеть, а потом уж, когда к центру подтянет, разорвет на части. Так вот, нам нужно будет друг за друга держаться, чтобы вес увеличить. Еще лучше – привязаться друг к другу, ремнем там… Ну да, поясные ремни сцепить и опять надеть. Ползти неудобно, конечно, бок к боку, и будем на двух педиков похожи, но выхода нет.
Мы вновь замолчали, оглядывая аномалию и пытаясь представить себе, как проползаем под ее стремительно вращающейся, тихо гудящей воронкой. Пригоршня поежился.
– Чем карусель мощнее, тем, значит, тяжелее надо быть, чтоб она тебя не вздернула? – спросил он.
– Точно.
– Ну так, может, надо нас еще как-то того… утяжелить?
– Как?
– Да ружье взять. Не заметил? Вон, гляди, где я его упустил…
Мы опять уставились в окна, и напарник ткнул пальцем. Ближе к перегородке лучей было меньше, вернее, здесь они расходились шире, расстояние между ними увеличивалось, оставляя немного свободного пространства. Стараясь не коснуться ртутной поверхности, я наклонился вбок, прижавшись правым ухом к краю окна, просунул в него голову. Под стеной слева, среди остатков койки, лежало электроружье.
– Оно тяжелое, понимаешь? – сказал Пригоршня. – Я когда стрелял, так с напрягом им ворочал, а я ж здоровый вообще-то, на хилость не жалуюсь.
– Наверное, это испытательная модель какая-то, – предположил я.
– Может быть, не знаю. Ну так что, если его к спине ремнем примотать, поможет это нам?
– Нам теперь все поможет, что вес увеличит. Но как ты ружье собираешься достать?
– Пролезть туда за ним надо.
– Опасно.
– Тю! – удивился он. – А то, что мы тут рядом со здоровенной каруселью торчим, – это не опасно? А Зона вокруг – не опасна? Жизнь вообще не опасная штука?
– Ладно, ладно. Хорошо, схожу за ним.
– Не, давай я схожу.
– У тебя ж плечо. И я тебе наркотик вколол, Никита. Под промедолом за руль садиться нельзя. И между лучами кристалла врачи тоже лазать не рекомендуют, порезаться можно до смерти или кожу соскоблить… со всего тела.
– Да я себя нормально чувствую, – заверил он. – Плечо не болит, то есть наркота твоя действует еще, но в голове посветлело. Не, серьезно, Химик, я в поряде теперь. Да ты ж сам две таблетки заглотил, разве оно на тебя не действует?
– То – таблетки, а то – внутримышечно.
– Друг мой… – Он взглянул на меня, и я повернулся к напарнику. – Люди делятся на два типа: одни могут пролезть между лучами кристалла, а другие – нет. Ты – в жизни не пролезешь. Я ж не Брюс Шварценеггер и не Арнольд Уиллис какой, ты что думаешь, мне погеройствовать вдруг припекло? Если б я в натуре себя хреново чувствовал, я б так и сказал: не могу, лезь сам, партнер. Но мне нормально сейчас, а раз так… Ну, ты понимаешь: я ловчее тебя все же буду. Согласен? Потому мне сподручнее между этими… наждаками этими пробраться.
Помолчав, я кивнул. У Пригоршни, как у десантника в недалеком прошлом, координация была, конечно, более справная и вестибулярный аппарат у него четче отлажен. Я тоже не рохля какой, но он таки лучше
