вашему, есть норма?
Врач (мягко). Позвольте вам напомнить, что мы здесь с целью создать терапевтический альянс, или, иначе, команду для того, чтобы вас вылечить. Поэтому вы должны предоставить мне исходные данные, а не я вам.
Тычковский. Иными словами, вопросы здесь задаете вы? Так? Тогда я не на сеансе психотерапии, а на допросе. Думаете, я не знаю, что в моем случае такой метод лечения, как беседа, абсолютно бесполезен? У меня нет депрессии, если вы изволили это заметить. Я не потерял интереса к жизни, скорее напротив. И я как-нибудь сам в себе разберусь.
Врач. Я лишь пытаюсь вам помочь. Расскажите, кто вы, какие мысли вас посещают наиболее часто, какие желания. Вы упорно отрицаете свою болезнь, это типично для пациентов с вашим диагнозом. Я вас прошу: попытайтесь сосредоточиться.
Тычковский. Хорошо. Хотя мы с вами никогда не будем одной командой. Мы слишком разные. Вы свободны, а я нет. Я сижу за решеткой, а вы вольны жить, где вам вздумается. Хотя на самом деле все наоборот. Это я свободен, а вы живете в тюрьме. Потому что вы существуете в мире условностей. По правилам, которые придумали люди ничуть не лучше нас с вами. Причем жили они давным-давно, в весьма примитивном мире. И их примитивные ценности почему-то должны иметь значение для людей цивилизованных. Таких, как я, которые свободно владеют компьютером, изучили труды ведущих психоаналитиков, иностранные языки, и вообще, пропустили через себя огромный объем информации, накопленной многими поколениями. В том числе и теми, что жили уже после тех примитивных людей, которые придумали правила поведения в обществе. Эти правила давно устарели.
Врач (живо). А убивать – это не примитивно?
Тычковский. Убийство есть самый рациональный способ решения любой проблемы. Потому что любая проблема так или иначе связана с человеком. Убивать легко, стоит только один раз попробовать. Не надо тратить время и деньги на развод, унижаться, угождая квартирной хозяйке, выслушивать ее бред, чтобы не поднимала арендную плату, ползать на коленях, выслуживаясь перед начальством, и так далее. Проще убрать человека, который тебе чем-то досадил. И какое-то время жить спокойно, в ожидании новых проблем. Потом опять убить.
Врач. Но вы убивали женщин. Не квартирную хозяйку и не начальника. И насиловали их.
Тычковский. Я делал им приятное перед смертью.
Врач (живо). Вы столь высокого мнения о себе как о любовнике?
Тычковский. На этом сломалась Абрамова.
Врач. Простите?
Тычковский. На этом вопросе сломалась Рита. Любопытство. Она, бедняжка, не знала, что такое оргазм. И я об этом догадался. Остальное уже было делом техники.
Врач. Вы знакомились со своими жертвами по Интернету. Вы застенчивы от природы?
Тычковский. Ищете у меня комплексы? Их нет. Я не застенчив. Мне всегда было легко познакомиться с женщиной. Что же касается знакомств по Интернету… Я ведь не трогал тех, кто полезен обществу. Кто способствует его оздоровлению. Я вам сразу скажу: женщина, у которой все в порядке, не полезет на известный свободой нравов сайт завязывать знакомства с мужчинами. Если она это делает, значит, она либо абсолютная дура, либо дура, которая ошибочно считает себя слишком умной. «Уж я-то не попадусь! – думает она. – Я-то распознаю, кто есть кто! Я всего лишь развлекусь, поиграю немножко в любовь. Ведь мне ах как скучно». Тот, кто ищет развлечений, рискует нарваться на серьезную неприятность. Признаюсь, они меня раздражали, особенно замужние. Если женщина размещает свою фотографию в купальнике на сайте, куда заходят мужчины, значит, у нее в душе есть сомнение. Тому ли я отдала лучшие годы жизни? Не поздно ли все исправить? Надежда выйти замуж за принца не оставляет женщину и после того, как у нее родятся внуки, я в этом убедился. В сорок и в пятьдесят в сказки верят точно так же, как и в семнадцать. Только вера эта становится какой-то отчаянной, за гранью разумного. Идеальных людей нет, ни идеальных мужчин, ни идеальных женщин. В первые годы совместной жизни супруги больше внимания обращают на достоинства друг друга, но чем дальше, тем больше на недостатки, пока не начинают замечать одни лишь недостатки, забыв о достоинствах. И ищут: а нет ли кого получше? Причем, заметьте, ищут они точь-в-точь те же достоинства, которые были у мужа. Сколько раз замечал: второй муж копия первого, а третий – второго. И все возвращается на круги своя. Кстати, и с женами так же. Мужчину привлекает один и тот же тип женщин, в котором он со временем разочаровывается, но сделать с собой ничего не может. На других у него, грубо говоря, не стоит. Человек вообще одна сплошная нелепость. Он всегда уверен, что достоин жить лучше. И в поисках этого «лучше» люди делают себе только хуже. Иногда так плохо, что хуже уже и быть не может. Я их не убивал. Я избавлял их от сомнений. От вечного поиска.
Врач. То есть, по вашему мнению, вы их облагодетельствовали?
Тычковский. То, что сделал я, гораздо лучше для них, чем то, что они делали сами для себя.
Врач. Хорошо, оставим эту тему. Поговорим о другом. Вы ведь раньше были офицером?
Тычковский. Вас интересует моя биография? Да, я окончил военное училище. Потом поехал в часть. Лет десять кочевал по дальним гарнизонам, а под конец меня перевели в Московскую область. Дали квартиру. Двухэтажный дом, больше похожий на сарай, то света нет, то воды. Зимой иногда отключали отопление. Я видел, как мучаются жены моих сослуживцев, особенно те, что с маленькими детьми, и потому не хотел жениться сам. Какой смысл вести в загс женщину, если заранее знаешь, что не можешь подарить ей праздник? А вот бытовые неудобства – сколько угодно. Я никого не обвиняю и ни на что не жалуюсь. Я солдат. Меня все в моей жизни устраивало. Я честно отслужил пятнадцать лет.
Врач. А что было потом?
Тычковский. Вышел в отставку.
Врач. Или вас попросили выйти?
Тычковский. Да, я попал под сокращение и после армии работал в охране, ездил в Москву. Сутки через трое – очень удобно. Зато у меня появилась масса свободного времени, особенно по ночам. Я стал много читать, занялся самообразованием. Ищете отправную точку? В какой момент нормальный, с вашей точки зрения человек, превратился в жестокого, опять-таки с вашей точки зрения, маньяка-убийцу? Я убивал и раньше. Когда был на службе. Только делал это на вполне законных основаниях. Тогда это даже поощрялось.
Врач. Вы, похоже, очень нуждаетесь в поощрении. Вы сделали для себя это открытие еще в армии: убей – и получишь законную награду. Это последствия родовой травмы, которые проявились во время прохождения вами службы. Тогда вы и открыли для себя это состояние. Блаженство, не сравнимое ни с чем. Цепь замкнулась. Удовольствие навсегда связалось в вашем мозгу с пролитой кровью. С ее видом и запахом. Чем больше было крови, тем большее удовольствие вы испытывали.
Тычковский (с иронией). Сейчас я нуждаюсь в покое, не в поощрении. Эта беседа бессмысленна. Она меня утомила.
Врач. Вы не доверяете врачам?
Тычковский. Я еще не встретил ни одного профессионала. Человека, который понял бы суть проблемы: кто нормален, а кто нет. Точнее, кто полезен, а кто бесполезен для общества совершенно. Только человек, презирающий условности, может что-то изобрести, потому что любое открытие находится за гранью разумного. А вы тормозите прогресс. Я имею в виду вашу братию, психиатров и психологов. Психотерапевтов, которые вообще бесполезны. Наука, которой до сих пор не дано четкое определение, собирает вокруг себя таких же блуждающих впотьмах. Зато у них хорошо подвешен язык. (С иронией.) Они убедили всех, что это модно: ходить на сеансы к психотерапевту. В наше время мода берет верх над разумом. Люди скорее готовы платить за неудобства, чем оказаться не в теме.
Врач. Вы понимаете разницу между психиатром и психологом? Между психологом и психотерапевтом?
Тычковский. Отлично понимаю. Психиатр, лишенный власти, своих мерзких
