– Бежим отсюда! – крикнула девочка и потащила оторопевшего восьмиклассника на улицу.
Холодно уже было, октябрь на дворе. Он накинул на Люськины плечи свой пиджак.
– Библиотечную книжку разорвала. Блоха, что ль, за пупок укусила? Чего на людей бросаешься? – Он обнял Люську и хотел сказать что-то еще, но, почувствовав, как вздрагивает худенькое плечико под ладонью, передумал.
Люська вскоре успокоилась. Подняла кленовый лист, посмотрела на желтые клены и вздохнула:
– Ты мне не читай книжек, где «мама дочку умывает, наряжает, в цирк ведет…» Какой он – цирк? Там звери живут в клетках?
– Звери живут в зоопарках и на воле, а в цирке они работают… А ты правда стихи сочиняешь? – спросил Чарыков, чтоб отвлечь внимание Люськи от разорванной книжки о цирке.
– Сказал отцу, чтоб письмо мне прислал? Врал?
– Это ты брось – всем не верить. Напишет, когда время будет. Он же разведчик у тебя.
Он вспомнил свою мать, ее ответы на вопрос, который сейчас мучает теперь уже не Чарыкова, а Люську.
– У разведчиков со временем туго. Сама понимаешь, сложная работа, – врал он, словно кто-то за язык тянул.
– Правду говоришь? – тихонько спросила Люська, насторожившись. – Ты только не обманывай, а то я опять кого-нибудь укушу.
Вот тут-то и пришла в голову Вовки Чарыкова идея. Он еще поговорил с Люськой, доказав, что надо непременно извиниться перед укушенной учительницей, но в голове уже зрел план.
В первое же воскресенье пошел на вокзал. Долго ходил, вглядываясь в лица дремлющих, скучающих мужчин. Наконец остановил свой выбор на высоком седовласом мужчине, стоящем в очереди за пирожками. Подождал немного и, когда он, купив пирожки, сел на скамейку в привокзальном скверике, подошел.
– У нас в интернате девочка есть… Умненькая… – Чарыков осекся, встретив недружелюбный взгляд мужчины.
– Тебе чего? – Мужчина отложил пирожки, оглядел Чарыкова с ног до головы. – Чего надо, спрашиваю?
– У вас вид благородный, – промямлил Чарыков. – Девочке мужская поддержка нужна. Она добрая по натуре…
– Ты что, сутенер? – Мужчина протянул Чарыкову пирожок. – Так тебя понимать?.. И дорого берешь?
– У ней отца нету, так вот я и подумал, что можно…
– Понятно. – Мужчина положил пирожок на бумажку рядом с собой. – Предлагаешь удочерить… Только стар я…
Чарыков понял: с этим мужчиной ему не сговориться, и пошел искать другого кандидата на роль в придуманном им спектакле. Вот только бы отыскался нужный человек.
Следующая попытка вновь оказалась неудачной: мужчина с круглым лицом даже слушать не стал, а отматерил Чарыкова и пригрозил милицией, прокричав что-то об украденном термосе и каких-то совсем новых рубашках.
Только к обеду сделал следующую попытку. Понравились глаза – умные, добрые, хоть и невзрачен мужчина с виду. Подошел, поздоровался. Тот пожал плечами и протянул руку:
– Василий Петрович. – И улыбнулся. – Ты, брат, садись, – предложил он, глядя на часы. – Рассказывай. Ну, чего надо?
Вовка Чарыков растерялся, понимая, как глупо будет выглядеть его просьба. «Но если и этот не согласится, найду другого», – подумал он и спросил:
– Вам когда уезжать?
– Через полчаса. – Василий Петрович поймал за рукав собравшегося было уходить Чарыкова. – Да я особенно-то и не тороплюсь. Могу следующей электричкой, если что. Ну? Что там у тебя? Выкладывай и не тушуйся.
Он и не думал тушеваться, потому что вдруг засомневался в правильности сделанного выбора. Мужчина не совсем подходил для уготованной ему роли: худой, щеки в щетине, на указательном пальце правой руки наколка в виде перстня. Но другого мужчину не так-то просто найти. Да и глаза… Хорошие глаза, понятливые…
Авось можно попробовать. И Чарыков рассказал о задуманном.
– Я вам и бутылку поставлю, и денег дам на конверты.
– Бутылку? – оживился Василий Петрович. – Это другой разговор. Так сразу и надо было говорить. Ну что ж… Значит, говоришь, немного похож я на разведчика? – хохотнул он, потрогав ладонью колючие щеки.
– Есть немного. Я тут долго всех разглядывал. – Чарыков расслабленно вздохнул. – Вам бы только побриться маленько.
– Это дело поправимое. Видишь мой саквояж? – Он постучал ладонью по стоящему на коленях маленькому чемоданчику, называемому «балеткой». – Тут тебе и бритва, и мыло, и полотенце.
– С такими «балетками» командировочные ездят. Вы ведь тоже ездите? Верно?
– Езжу, брат. Приходится. Всю жизнь по командировкам. Задал ты мне задачку, калена вошь. Большая Люська-то? Сколько годков твоей подшефной?
