зрителей.
– Все, концерт по заявкам окончен, чего столпились, давай расходись.
Бес сел на скамейку и кивнув Егору, чтобы тот садился рядом, открыто улыбнулся.
– А ты ничего, голова у тебя крепкая. Я-то, если честно признаться, подумал, что после пропущенного прямого правой тебе каюк, и поэтому кинулся вперед, а ты тут меня и подловил. Уважаю.
– Сам не знаю, как устоял, – честно признался Егор, стягивая с рук перчатки, – а ты и правда был чемпионом Союза по боксу?
– Да нет, врут, – с сожалением покачал головой Бес. – Чемпионом Союза мне стать так и не довелось. Я в восемьдесят девятом выиграл Универсиаду. А вот тот парень, который мне тогда проиграл в финале, через пару лет все же стал чемпионом страны… но у меня на тот момент были уже совсем другие игры.
– Все равно круто, – усмехнулся в ответ Егор. – Мне вот выступать на соревнованиях так и не пришлось. Сначала каратэ было запрещено, а потом как-то было не до этого.
– Послушай, а вот тебя хоть зовут и Каратилой, но техника твоя вроде совсем не каратистская. По манере боя ты больше похож на кикбоксера.
– Да я просто начинал с каратэ, а потом уже занимался всем понемногу, вот в итоге и получилась солянка сборная, – развел руками Егор.
– Нормально получилось, – покачал головой Бес, – мне вон руку чуть не сломал.
– Извини.
– Да ладно тебе, я же это наоборот, вроде похвалы. Мне вот так орать, чтобы руку не сломали, еще в жизни не приходилось. Так что молодец!
– Но и ты, вроде бы, не чистый боксер. Ты и от моего лоу грамотно прикрылся, и сам ответку с ноги пробил чувствительно.
– А, ты об этом, – Бес рассмеялся. – Так это я в качестве повышения квалификации немного работу ногами освоил. Пробить с ноги иногда бывает довольно полезно.
– Ага, – хмыкнул Егор и помассировал все еще саднящее от удара бедро.
– Пойдешь ко мне в бригаду? – Бес испытующе посмотрел на собеседника.
– А чего нужно будет делать? – осторожно спросил у него Егор.
– Да ничего особенного, – жестко усмехнулся тот в ответ. – У меня в бригаде собрались спортивные пацаны, вроде нас с тобой. Мы вроде как держим эту зону, смотрим, значит, за порядком, чтобы здесь все было путем, и все занимались своим делом. Бугор у нас Лях. Ну ты, наверное, слышал о нем, а я у него вроде как зам по безопасности. Пацан ты конкретный и, если будешь с нами, то со временем займешь достойное место.
– В активисты, значит, зовешь?
– Ну да, а что, тебя что-то смущает?
– Не в этом дело. Спасибо, конечно, тебе на добром слове, – покачал головой Егор, – но от твоего лестного предложения я вроде как откажусь. Не по мне это дело.
– Да ладно тебе, – досадливо поморщился Бес, – ведь ты вроде не блатной, так откуда этот пафос? Что, воровская идея спать не дает?
– Да какая там идея, – отмахнулся Егор, – я вообще в этих делах случайный пассажир и попал сюда, можно сказать, по собственной дурости. Так что нет у меня ни воровских, ни других идей.
– А тогда что же? Здесь, на зоне, тебе нужно просто элементарно выжить и выйти отсюда побыстрее. Будешь с нами – выйдешь через пару лет по УДО, да и здесь у тебя все будет в шоколаде. Думаешь, мне самому нравятся типы вроде Исмаила, которые норовят выхватить у любого, кто послабее, кусок изо рта? Нет, конечно! Но с другой стороны, если не ты здесь будешь нагибать людей, то их, да и тебя вместе с ними заодно, будет нагибать кто-то другой. Это правда жизни, и никуда против этого не попрешь. Ну и в чем тогда смысл твоего невмешательства? Мы просто поддерживаем здесь порядок и заодно решаем некоторые личные проблемы. Понимаешь?
– Да все я понимаю, – кивнул Егор, и упрямо закончил: – но я в свое время пошел против того, что говорила мне совесть, и теперь оказался здесь. Больше я на эти грабли становиться не хочу.
– Ну, как знаешь, мое дело предложить, а твое… – Бес с сожалением развел руками. – Но по-любому уважаю. Приходи сюда по вечерам, мне будет интересно с тобой в паре еще поработать.
– А вот это с удовольствием, – расплылся в улыбке Егор. Бес ему понравился, и он отнюдь не хотел обидеть его отказом.
В густо прокуренной, хоть топор вешай, комнатке с красивыми парчовыми занавесями, наглухо закрывавшими окно, сидели несколько человек. Дорогая мягкая мебель местами зияла пожженными сигаретами дырами, а оклеенные штучными обоями стены уже успели пожелтеть от табачного дыма. Из музыкального центра весело балагурил Шура Каретный, густо пересыпая свой незатейливый рассказ про баржу ядреным матерком. В мягком глубоком кресле по-хозяйски развалился невысокий полненький мужичок безобиднейшей наружности. Его круглое румяное лицо лучилось безмятежной улыбкой доброго повара, и только в зеленых кошачьих глазах иногда мелькали какие-то темные тучки, которые, впрочем, тут же исчезали, убегая в лучистые морщинки смеющихся глаз. Но тот, кто купился бы на этот не внушающий особого почтения внешний вид, жестоко бы просчитался. Этим забавным толстячком был квартирный вор Зяма – весьма авторитетный бродяга, не раз бывавший положенцем в тюрьмах и на зонах, и до желанного звания вора в законе ему оставался лишь один шаг. Напротив Зямы на большом угловом диване сидело еще трое мужчин. Тот, что справа – тощий, с лицом, напоминающим обтянутый пергаментной кожей череп – отзывался на погоняло Киря. Этому героиновому наркоману со стажем легко можно было дать на вид от пятидесяти до шестидесяти лет, хотя на самом деле ему не исполнилось еще и сорока. Посередине, нервно комкая в руках синий носовой платок, сидел интеллигентного вида мужчина в очках, который носил совершенно не соответствующее его внешности прозвище Коля Бешеный. Коля, специализировавшийся на воле на угонах автотранспорта, получил свое прозвище за то, что в припадке ярости, которые у него случались по любому поводу, мог легко покалечить даже близкого друга. Третьим был весьма внушительный здоровяк Батон, которого можно было бы запросто использовать натурщиком и писать с него уличных грабителей и злодеев. Внешность Батона четко соответствовала позабытой ныне теории Ламброзо, именно так и должен был выглядеть классический уголовник со склонностью к немотивированному насилию. Его массивные челюсти, напоминающие мельничные жернова, ни на минуту не останавливались, перемалывая всякую всячину вроде разного рода орешков и сухофруктов, которые он то и дело вытаскивал из бумажного пакета, лежавшего у него на коленях. Маленькие глазки Батона, едва выглядывающие из-за массивных надбровных дуг, никак не могли оторваться от огромного плаката с Самантой Фокс, арбузные груди которой просто рвались наружу из-под узенького бикини, издевательски маленького для таких роскошных габаритов.
– Батон, да оторвись ты, наконец, от этой аппетитной бабенки, так ты мне стенку прожжешь, – заливисто хохотнул Зяма и подмигнул понимающе осклабившимся Кире и Коле Бешенному.
– А ничего такой, клевый бабец, – поддержал соседа Бешеный.
– Я б ей вдул, – тяжело вздохнул Батон, продолжая срывать глазами тонкую ткань бикини.
– Тоже мне открыл Америку, ей бы любой вдул. Ты вот гляди лучше, как бы тебе Лях не вдул, – едко одернул его Зяма.
– Заколеблется пыль глотать, – пробурчал Батон себе под нос. – Мочить его надо.
– С Ляхом в натуре надо что то решать, – одобрительно поддержал Батона Киря. – Без Ляха эти тупоголовые спортсмены быстро сдуются. Да и мы им в этом поможем, взбунтуем мужиков, пусть они порвут пару-тройку красных, тут-то они сразу присмиреют. Мне в этом мусорском козлятнике уже в падлу на улицу выходить, на их поганые рожи смотреть – с души воротит.
– А что, у тебя есть конкретные предложения? – вкрадчиво спросил его Зяма, небрежно закинув ногу на ногу.
– Есть, – кивнул Киря, – надо заряжать торпеду на Ляха.
– Уже посылали, – уныло заметил Коля Бешеный, – Мазай и засылал. Что, не помнишь, чем это тогда кончилось? Мазая быстренько спулили на другую зону, а всех нас месяц мариновали в ШИЗО. После того
